Я невольно покосилась на Павла. Он смотрел перед собой, а на лице его проступил целый коктейль чувств: горечь, вина, тревога. В груди у меня защемило: оказывается, этот человек способен испытывать еще что-то кроме раздражения.
– Мы хотим, чтобы осенью девочка вернулась в школу, – продолжил объяснять Георгий. – Но сама она настаивает на домашнем обучении. Она сильно замкнулась после катастрофы и почти все время проводит в своей комнате. Надо как-то помочь ей выбраться из раковины. Вернуть ей вкус к жизни.
– Мне кажется, вам лучше обратиться к психотерапевту, – пробормотала я.
Георгий покачал головой.
– Девочка, к сожалению, отказывается от психотерапевта. У нас просто нет другого выхода.
– Все это так сложно.
– Потому Павел и готов платить вам такие деньги. За сложность.
– Извините, конечно, но… – я замялась. – По-моему, ваша затея не слишком этична.
– Да бросьте! – взорвался негодованием Павел. – Что вас смущает? Лет сто назад люди регулярно нанимали компаньонок для своих дочерей.
– Я не об этом.
– Вас напрягает необходимость притворяться? – догадался Георгий, он явно понимал меня лучше своего зятя.
– Наверное.
– Уверен, у вас не будет с этим проблем. – Губы директора агентства сложились в насмешливую улыбку. – Прошлый раз вы легко убедили нас в том, что были самой старательной вожатой в мире, хотя на самом деле все лето работали официанткой.
У меня даже рот открылся от удивления, а щеки обагрило огнем.
– Откуда вы знаете?
– Мы знаем о вас даже больше вас самой, Лида, – ответил Георгий. – Или вы думаете, мы подпустили бы к нашей девочке случайного человека?
– Простите, – пробормотала я. – Мне просто хотелось немного приукрасить свою скудную биографию.
– Ничего страшного. – В глазах Георгия заплясали чертики. – Сейчас ваши таланты нам только на руку.
– И все-таки я не уверена, что смогу.
– Сможете! От вас не требуется никакой инициативы. Все, что нужно, – это выполнять наши задания.
Несколько секунд мы молчали, а потом я невольно покосилась на Павла.
– А как мама девочки относится к вашему плану?
Его губы странно дрогнули.
– Мама девочки была рядом с ней, когда случилась автокатастрофа, – медленно произнес Георгий, и в голосе его отчетливо послышалась застарелая боль. – Она пострадала сильней, и врачи не смогли ее спасти.
На глазах у меня выступили слезы (проклятая сентиментальность!). Я незаметно смахнула их пальцами, а потом сделала вид, что расправляю подол платья, дабы скрыть непрошеное волнение.