Пашка помолчал, делая вид, будто переводит удочку в другое место. Потом поглядел на меня, наверно, оценил мою реакцию на свой рассказ, и неуверенно спросил:
– Дальше рассказывать?
– Ты же о Светлане собирался! – я мучительно проглотил комок в горле. – А сам оглушил меня тем взрывом. Сколько же лет прошло? Пятнадцать?
– Ну, да! Светка тогда в садик ходила, а теперь, погляди на нее, принцессой стала…
– Я уже не смогу с ней запросто говорить… Стыдно почему-то перед ней, будто я в том взрыве виноват. Жалко мне ее, что ли? Сам не знаю, почему так среагировал? – стал я выкручиваться, очень уж мне не хотелось, чтобы Пашка запомнил мою случайную слабость. – И как же она потом жила?
– Тут я даже не знаю, рассказывать ли тебе? Дело-то семейное! Всё в том, что… Да, ладно – расскажу по секрету, раз удила закусил! Только то, что ты сейчас услышишь, никто и никогда не произносил вслух. А может, я это сам выдумал. Не знаю! Я ведь старался тогда самостоятельно понять, что стало причиной напряжения в нашей семье, которое я чувствовал. Понимаешь? Я боюсь, что это я всё придумал. Такое только в кино можно увидеть. Может, ещё в тех романчиках, которых я сроду не читал и читать не буду.
– Сам думай, если это семейная тайна. Я-то никому не проболтаюсь, будь спокоен, но не отразилось бы это на наших отношениях. Такое с тайнами случается. И не хочу, чтобы родители тебе устроили пропердуцию! В общем, сам думай! – не стал я выпрашивать продолжения, как не стал Пашку и удерживать.
– Ты, кажется, рыбину упустил… Забыл, зачем мы здесь? – посмеялся Пашка, видимо, решив сменить тему.
Я смолчал. Никакой рыбины я не заметил. Клёва в тот день не было. Не брать же с собой мелочь, вроде кильки. В общем, дело это обычное – рыбаки часто пустыми возвращаются, но в тот раз можно было подумать, будто вся рыба специально не мешала нашему разговору. Словно догадалась о его важности в моей последующей жизни.
Пашку всё же подмывало продолжить, и он опять заговорил:
– Отец, насколько я его знаю, горы бы свернул, но малышку забрал бы в свою семью. И удочерил бы обязательно. Но ведь этого не случилось! Почему? Этого я понять не мог. Но замечал, что мама как-то странно реагирует на заботу отца о Светке. Её ведь пришлось отдать в детский дом. То ли не нашлось родственников, согласных ее взять к себе, то ли вообще никого не оказалось. Отец очень переживал, что девочка живет в «казарме», а мать, я же это уже замечал, переживала потому, что переживал отец. Вот такое странное напряжение в семье постоянно и висело. Я теперь понимаю, что отец не стал делать по-своему, поскольку у мамы уже с сердцем было не очень хорошо. Стенокардия начиналась. То есть, любые волнения действуют как дрожжи! Приступ, «скорая», больница…