Девочки были чуть постарше (двенадцать и восемь лет), с ними было тяжелее найти общий язык, они демонстративно делали вид, что заняты. Особенно меня не любила Рейко – заносчивая младшая принцесса. Ей заплетали три высоких хвостика в натяг, возможно ее постоянное плохое настроение было вызвано натяжением волосяного покрова. Она вечно ныла, что не будет общаться со служанкой. Кроме отпрысков небожителей с нами тусовались еще несколько ребят – дети местной знати. И все развлекали второго принца.
Кейджи тянулся ко мне – не оторвать.
Он оказался очень смышленым пацаном, ловил на лету все идеи. Все чаще мы играли в школу, или я просто пыталась научить его писать, читать, считать. Но терпенья мне не хватало.
Как-то само собой получилось, что Ватару стал учить нас обоих. Со мной принц становился усидчивее, а принцип соревнования помогал быстрее усваивать материал.
Я старалась направлять малыша, и вкладывала в него мысли о равенстве полов, свободе человека, братстве народов. Конечно, тихонечко, вполголоса и при отсутствии взрослых.
***
Замечательное время моего взросления нарушило рождение моего брата. Мальчика назвали Икогава. Вот тут-то родители хлебнули стекла и узнали, что ребенок – не всегда радость, но и литры слез, естественных отходов, каши на лице, разбитой посуды, несмотря на то, что она деревянная, и т. д.
Я помогала, как могла, чаще всего – пела мелкому песни и рассказывала сказки. Россказни мои уже привыкли слушать всей семьей. Даже Ватару пару раз оставался просветиться. Шизука теперь разрывалась между мной и Икогавой. Уж очень она обоих любила.
Во время беременности мать начала меня активно обучать «женским» ремеслам. Я научилась танцевать с веером, шить, очень плохо разбираться в растениях, щипать огромную лютню. Попыталась пару раз на ней сбрямкать "Группу крови". Я в прошлой жизни на гитаре не играла, и в этой, судя по лицу учителя, тоже не выделялась талантом.
Братишка рос не по дням, а по часам. Радостные родители подрядили Ватару учить еще и брата, но мелкий пока набирал только жирок.
Второй принц очень ревновал меня к Икогаве. Я же от всех сбегала на урок к своему любимому учителю, или просто пряталась, зачитываясь рисунками на свитках.
Еще параллельно составляла словарь кокуго. Многозадачность – наше все. Писать кириллицей я опасалась, так что парой сама не могла понять, что изобразила.