– Да-да-да, я верю. На твоём лице и так всё написано.
Я заглянул в его глаза и увидел в отражении их своё побелевшее от страха лицо. Как у мертвеца кожа почти не впитывала света, она была бледна и натянута, скулы выдавались вперёд, а волосы редкой соломой свисали со лба. Я не видел своих глаз, они словно скрылись, впали. Или же это моё воображение не позволяло мне увидеть свой же взгляд, чтобы я окончательно не невзлюбил себя?
Страх – черта, которая стала проявляться во мне недавно. Раньше я жил, не ведая его. Я словно существовал просто в мире, жил как-то свободнее, не имел определённой цели (впрочем, я и сейчас не особо различаю ориентиры). Раньше для меня страхом являлся, к примеру, замеченный в пакете муки таракан или же пробежавшая по обочине крыса – что-то такое единичное, разовое, но теперь я боюсь самого будущего. Мне страшно, что мне всё это надоест и я уйду в абстрактность окончательно, отдавшись порокам человечества и потерявши едино образность, угловатость своего сегодняшнего характера.
Нужно работать.
Время 17:39, скоро конец рабочего дня. Мы с Виски читали письмо от какого-то меломана, пишущего своей музе любовные записки (его муза разбилась прямо на сцене, когда выполняла поход по канату). Неожиданно в дверь постучали.
Виски сразу же встал, поправил воротник пальто и зашёл мне за спину, как тень, возвышаясь надо мной. Я спросил:
– Кто это?
– Мистер Рональди, меня зовут Итан Раилер. Жизель просила занести к Вам кексики и какой-то свёрток.
Я с ухмылкой обернулся к Виски, тот тоже не мог сдержать улыбки.
– О, Боже, опять этот дурак. Скажи честно, Ричи, зачем ты принял его на работу?
– Я… если честно, я беру на работу всех, кто живёт со мной в одном дворе.
– Но так же не безопасно! – Он скорчил смешную гримасу. – Вот выйдешь ты раздетым на балкон, и сразу пойдет шептун между работниками…
– Зачем мне выходить на балкон? – спросил я логично. – У меня в принципе в квартире нет балкона!
Тем временем Итан за дверью снова постучал:
– Так мне можно войти или нет?! – крикнул он, и я его впустил.
Дверь отворилась. Перед нами предстало молодое несуразное и необученное нечто. Пацан, только стукнуло 18, и сразу утроился на работу. Низенького росту и носит рубашку, ярко светящуюся томным светом, будто бы жёлтый уличный фонарь. Волосы покрашены в зелёный, почти как у Жизель. Поверх несуразного облика накинут невесть откуда раздобытый избитый судьбою тяжёлой пиджак коричневатого оттенка. Образ его скорее можно представить, если на бумаге описать фееричную слегка вытянутую и приплюснутую загогулину, мысленно пририсовав к ней мелкие детали и раскрасив. Я в принципе стал замечать, что жители Лирна одеваются так, словно идут на маскарад. Какой-то фейерверк из конфетти в чёрном океане по имени «Грязь».