– Смею предположить, что это касалось сегодняшнего ужина, – я перевела разговор в другое русло, надеясь смягчить ее беспочвенное негодование. Она поджала губы и передала опустевшую чашечку миссис Перл:
– Н-да, ужин.
Мне показалось, что она не намеревалась продолжать диалог, но я ошиблась: – Оно и к лучшему, Джулия, что вы пересеклись случайно, – она намеренно сделала акцент на последнем слове. – Поверь, Эрик Мэлтон не самый надежный компаньон.
Я покорно кивнула и посмотрела на Беатрис. Мне стало безумно интересно, что заставило ее начать эту дискуссию. Ведь она, скорее всего, прекрасно знала о материнской неприязни к разговорам о Мэлтоне. Но девушка не поднимала глаз, увлеченно макая печенье в чай.
За время чаепития леди Луиза поделилась с нами своими планами на закупку новых сортов тюльпанов к осени, чтобы облагородить парадный вход, рассказала, как именно она хотела бы отпраздновать предстоящее совершеннолетие близняшек в июле, и обсудила с миссис Перл, что подавать к столу на предстоящий ужин.
Я поняла, что пряди Офелии больше не были главным семейным разочарованием, потому что юная леди яро протестовала против празднования дня рождения в стиле «юбилея в честь семидесятилетия».
Офелия не хотела видеть толпы народа и устраивать классический званый вечер в поместье, и я была солидарна с ней, хоть и предпочитала молчать, как делала Беатрис.
Леди Луиза поначалу даже оскорбилась, но, к удивлению, согласилась подумать насчет предложения устроить бал-маскарад. Идея звучала замечательно, хоть и необычно. Как бы ни старалась, я не могла представить себе чопорных друзей леди Луизы в масках и разноцветных нарядах с перьями. Но зная Офелию, я была уверена, что она не отступится ни на шаг, и, раз леди Луиза проявила гибкость, значит, стоило начать выбирать фасон будущего наряда.
***
К обеду я вернулась к себе. Эрнест так и не приехал, а до назначенного ужина оставалось около пяти часов. Поэтому я занялась привычным делом – разработкой эскизов. Но два с половиной часа пролетели впустую: ничего дельного так и не вышло.
Меня расстраивало, что за несколько месяцев до окончания университета я горела желанием творить. Но нынешняя жизнь в роскоши разнежила меня, и никакое дело не шло, карандаши валились из рук.
Когда в пятом часу в комнату постучала Лиз, я разозлилась окончательно и раздраженно запихала все наброски в нижний ящик стола.