– Заткнитесь все! Не то уподобитесь этой несчастной! – Миллисент Аристо кивнула в мою сторону.
– Ой! – рыжеволосая Хигрид прикрыла округлый ротик ладошкой. – Наверное, это так неудобно, ехать связанной всю дорогу, да еще и с кляпом во рту?
Я бы ей ответила. Если бы могла. А еще повозку встряхнуло так, что моя голова тюкнулась о деревянную перекладину, и в сотый раз я прокляла все на свете.
– А ты побрыкайся, как она перед господами, тогда и узнаешь! – Вильда вязала всю дорогу особыми костяными спицами. Их ей оставили в качестве поощрения за кроткий нрав.
Только вот я бы, на месте этих самых господ, столь спокойной лани не очень-то и верила. Но ладно, не мое это дело.
– Мне тут сорока на хвосте принесла, что откупных невест в этом самом Эрдинге приносят в жертву чудовищу! – хитро ухмыльнулась Лидия – белобрысая дочь купца. – Так вот, жрет он только самую красивую, остальных не трогает.
– Ой, девки, меня точно сожрут! – Хигрид искренне верила в неотразимость своих рыжих кудрей и огромного количества веснушек, которые густо осыпали не только ее лицо.
– Нет, это что же получается: ехали, мы ехали, все седалище отбили на кочках этих окаянных! – возмущалась неугомонная Лидия. – А теперь опять едем к лордам-пограничникам на кулички! Не для того мой батюшка два мешка серебра из подпола выволакивал…
– А я вот не очень хочу в Эрдинг ехать невестой! – весь путь от столицы Альбериона слишком юная Ульрика чесала волосы, как там еще что-то осталось на голове, ума не приложу.
И в этом виделось тоже что-то неестественное.
– Так чего же ты не оставалась? – Хигрид ехидно посмотрела на соседку.
– Будто бы мне кто-то дал такую возможность? – серебряный гребешок с аккуратными зубцами заскользил быстрее.
– Ты бы это прекратила, – Вильда подтянула нити ближе, с легкой брезгливостью стряхнула с них пару налипших светлых волос. – А то так нитки попортишь! Все вязание выбросить придется, а жалко. В Эрдинге, говорят, холода лютые даже летом.
– Подумаешь, нитки, – фыркнула Хигрид. – Нас везут на край земли! Может, убивать будут. С особой жестокостью! А ты за вязание свое печалишься, еще было бы что путное. Что вот это такое?
В подтверждение своих слов девушка поддела носком кожаного сапожка непонятную рукодельную конструкцию Вильды. Отчего лицо самой Вильды сделалось багровым, глаза почти налились кровью и даже волосы, казалось, на ее голове зашевелились.