– Я подумаю над твоим предложением, – немного помедлив, произнёс Роджер и поднялся. На сегодня с него хватит. – Скоро принесут еду, и ты поешь. Затем сможешь облегчиться и лечь спать.
– Развяжите меня, мессир, – Летиция повысила голос, и он словно звенел в его ушах. – Я не убегу!
– Нет. Пока нет. Сначала я решу, что с тобой делать дальше.
Обойдя пленницу, Роджер встал за её спиной и через голову стянул тунику и нижнюю сорочку. Несмотря на расставленные две жаровни на полу, его знобило от холода, и он поспешил переодеться в чистую одежду. Завтра можно отдать вещи прачкам вместо того, чтобы заставить Летицию присоединиться к женщинам.
Чуть позже Руперт принёс еду, и Роджер на время ужина освободил руки пленницы. Перед тем, как съесть сыра, хлеба и вяленого мяса, девушка некоторое время массировала и растирала натёртые ремнями запястья. Затем Роджер дал ей воды, чтобы она напилась и умылась. Летиция настороженно наблюдала за ним, но он и не думал с ней разговаривать. Ужинали они в молчании, нарушаемом гулом ветра в лесу и голосами воинов в лагере.
– Если бы я тебя отпустил, – негромко произнёс Роджер, откинувшись на подушки, – то куда бы ты пошла?
– Я не знаю, потому что мне некуда идти. – Летиция стряхивала хлебные крошки с колен. Она сидела в длинной тунике, наброшенной на просторную рубаху явно с чужого плеча. Её ноги в высоких сапогах казались длинными и тонкими. Одежда скрывала очертания тела, но не красоту лица пленницы.
– То есть, никакого запасного плана? – Роджер отпил вина, чувствуя сухость в горле.
– Никакого, мессир. Можно мне хотя бы отлучиться ненадолго? Мои ноги словно одеревенели…
– Да, пойдём.
Он отвёл её подальше от осадного лагеря и приказал далеко не отходить. На фоне притихшего леса едва мог различить фигурку девушки в тёмном плаще. Когда она вернулась, то он взял её под локоть и повёл обратно в лагерь. Летиция медленно шла, словно боясь споткнуться в сгущавшихся сумерках. Делала короткие остановки и прищуривала глаза, глядя себе под ноги.
– Простите, что задерживаю вас, мессир, – умоляющим тоном произнесла она, – но я плохо вижу, особенно в темноте. Быстрее идти не могу.
– Иди, как можешь, – бросил он, невольно чувствуя тепло её руки. Впереди светлели палатки и горели огни. Уже эхом прокатился протяжный звук трубы, ознаменовавшей отбой.