Студентки 90-х - страница 14
Знакомства наши обнаружили себя почти сразу: через несколько столов от нас мы были замечены тем самым чудаковатым Санди. Он дружественно замахал нам, расплываясь в широкой улыбке. Его приветственные восклицания поддержали и приятели, разделяющие с ним вечернюю трапезу. Откровенно стараясь нас рассмотреть, они вытягивали шеи и очень эмоционально гримасничали. Такое поведение и выдавало в них иностранцев: ведь это нетактично – показывать назойливое внимание к незнакомым девушкам.
В диаметральном направлении от иностранной четверки в наш адрес заголосила разудалая компания пресловутого Геннадия Васильевича, – самая многочисленная и буйная компания в столовой дома отдыха. В мирную обстановку ужинающих, прилежно склонившихся над тарелками, она привносила взбудораженность. Вместе с Геннадием Васильевичем, к которому вернулась память о покинутой «красоте», нам свистели, приглашая за стол, еще пару парней. Они, как было видно, и вовсе отдались объятиям Диониса, поскольку разумность и осторожность Деметры их покинули совсем. Девушки, которые сидели рядом с ними, сморщили неприязненные мины, ревнуя приятелей, чьим вниманием мы нечаянно завладели: в нас уже усматривались соперницы, которые могли перехватить эстафету. Похоже, они намеревались отстаивать своих кавалеров и принялись вдруг – это смотрелось смешно – заботиться о них: утирать платками носы, предлагать что-нибудь съесть, отряхивать от остатков пищи одежду.
Страстное желание очутиться в бредовом обществе, которое уже превращалось в безумцев, не возгоралось в нас ни какими увещеваниями, адресованными в нашу сторону в виде криков и свиста. Мы как можно глубже уткнулись в свои тарелки, усердно притворяясь занятыми едой.
Не такие воинственные, иностранные ребята, довольно улыбаясь, неприкрыто разглядывали нас, отвлекаясь лишь на очередную ложку, отправляемую в рот. Они обменивались между собой репликами на своей смешной тарабарщине и изредка кидали нам какие-то приветствия.
Однако нас удивил факт, что такое расположение к незнакомкам, которое мы явно ощутили, вовсе не помешало иностранной четверке удалиться из столовой с беспристрастными физиономиями. Они не удосужились даже обернуться на нас! Уже избалованные повышенным вниманием окружающего, мы обиделись. Мы оскорбились! Настроение, заинтригованность, кокетливость разлетались заманенными, а затем испуганными птицами. Каверзная, подразнившая нас мнительность – ведь мы действительно начали мнить о себе! – насмешливо виляла перед нами хвостом. И, самодовольная, натешившаяся, она гарцевала уже прочь – приклеиться к нам подобным, легко поддающимся на ловушки.