Тихая, кроткая, блаженная, она томилась в моей сердечной темнице. И своими страданиями доставляла страдания мне. Затворницы мои сменялись нечасто, погибая неминуемо, так как были лишены пищей взаимности. Но жестокая, кровожадная темница требовала новых пленниц и жаждала поглотить следующую неосторожную жертву.
Но вот подобной ситуации, когда не любишь, когда объект чувственно не довлеет на тебя, когда испытываешь к нему не больше, чем к прохожему, когда позиция взаимно-нейтральна и ты задаешься целью самой захватить в плен, – такого еще не случалось со мной. Обычно, так складывалось, бой принимался мной на неравных позициях: он имел силу – я была влюблена. А как преданному рабу покорить собственного господина?
Я стала исподтишка наблюдать за обеими кандидатурами. Кого из них выбрать? По внешности? На мой выбор предоставлялись если не две противоположности, то все-таки непохожести.
Йонес (мы так и не определились, как именно его звали, поскольку даже блистательный слух Веры был бессилен распознать: Йонес или Янез) имел более четкие, выразительные внешние данные. Черты лица заостренные, вернее сказать, утонченные. Линии рисовались определенно правильно, без утолщений и округлений. Выразительность ему придавала легкая смуглость и аккуратная щегольская прическа будто только что уложенных в парикмахерской черных волос.
Санди же внешне словно размазали. Очертания его будто расплывались, набросанные небрежными, легкими штрихами. Этот пробный эскиз представлялся каким-то размытым пятном, до умиления мягким, светлым и добродушным. Светло-русая копна волос пышно и в беспорядке покоилась на его голове, будто он недавно с кем-то по-приятельски поборолся.
Сравнение обоих было невольно: Йонеса словно ваяли, Санди словно лепили. Одного подтачивали, а другого забыли.
Из-за того, что Йонес сидел подле меня почти вплотную, вынуждая исподтишка – чтобы не вызвать чьих-то подозрений – коситься на него, в качестве объекта наблюдения он мне не подходил: от частого сведения зрачков в крайнее право я могла бы заработать косоглазие. Да и глазные мышцы уже порядочно устали, когда длился процесс ознакомления с кандидатурами.
Санди же располагался прямо напротив через парту – и любезно предоставлялся самому естественному обширному наблюдению.
Тем и решился мой выбор, который позволил мне не морочиться, кого же мне выбрать.