Студентки 90-х - страница 3
Когда же виновник недоразумений появился на сцене, толпа молодежи со своими требованиями облепила его так плотно и преданно, так многослойно, что пчелы, которые роем дымятся вокруг чего-то очень сладкого. Прорваться сквозь беснующийся ореол не представлялось возможности. Его магнитная, всё притягивающая сердцевина оставалась нам, девчонкам более скромным, нежели напористым, недоступной. И соблазняющей тем еще более.
Несмотря на то, что мы ступили уже на порог второго курса и именовались не иначе, как второкурсницами, мы не переняли еще у студенческой братии той дерзости, что отличает сию категорию от прочих двуногих. И потому несмело топтались у роящегося клубка, внутри которого бойко распределялись и расхватывались номера. Может быть, лучшие номера! Мы не сомневались, что обречены подбирать остатки, качественность которых заранее не прельщала. И чему мы внимали полтора года, просиживая на студенческой скамье, когда атрофируются все члены тела, а правая рука совершает скоростные манипуляции по написанию лекций? Видимо, не столь усердными ученицами мы оказались, чем-то отвлеченным занимаясь, и не походили вполне на студенток, более смелых и решительных, если требуется отстоять в эгоистической ситуации. Насчет студенческого свойства самовыживания в нас что-то страдало. И способность сопротивляться едва тлела, признаком чего являлись лишь наше возмущение в пол голоса и бросание неодобрительных взглядов на тех, кто в одночасье превратился в наших неприятелей.
Поточные аудитории в Плехановском институте.
Вот почему нам выпал сорок четвертый номер. Само провидение предоставляло его нам. И что нас сразило бы наповал тут же, так это известие о четвертом, именно четвертом корпусе, куда нас забросило судьбоносным жребием.
Но известие это последовало предусмотрительно позже. И потому нам удалось благополучно, без всяких потрясений, подняться на свой этаж. Все-таки четвертый этаж.
Ключи приветственно зазвякали, когда мы в предвкушении открывали дверь. Но настоящее недоумение охватило всех троих, когда мы наконец попали в отведенный нам номер: внутреннее убранство предстало нашим взорам вовсе не романтическим. Гостиничной обстановку едва ли поворачивался язык назвать, поскольку характеризовалась она буквально зияющей пустотой. Меблировка так не нагромождала помещение, что создавалось ощущение непростительной нехватки чего-то. Хотя необходимое имелось вполне: по-солдатски просто и аккуратно заправленные кровати для троих жильцов как-то виновато-извинительно жались по стенам, отчего казались сиротливо-узкими; без претензий на излишество сколоченные из непородистого дерева тумбочки были приставлены обязательно к каждой кровати. Как неотъемлемый минимум, положенный жильцу. По санитарной части кроме умывальника, которому отводился скромный угол, ничего не имелось. Похоже, в корпусе предусматривалось отдельное помещение для нужд, касающихся гигиены, которое являлось общественным и посещалось дружно всем коридором. Коридор же объединял количество комнат, по крайней мере, не менее сорока четырех, в чем я была уверена наверняка.