Константин Львович протрубил что-то нечленораздельное.
– Не надо просить Вас освободить и говорить, что все это какая-то ошибка. Я просто делаю свою работу, за которую Вы мне заплатили. Относитесь к этому как к необходимой процедуре.
Уборщик заглянул в свой чемодан, проверил, все ли в порядке.
– Прощайте, Константин Львович, не забывайте пить больше жидкости.
Владимир Георгиевич, прирожденный ассенизатор, подхватил свою поклажу и вышел из квартиры, прикрыв за собой дверь.
– Ну и дела, – протянул молодой, короткостриженый полицейский, – так Вы говорите, ничего не помните?
Человек на больничной койке улыбнулся мягкой, грустной улыбкой.
– Так я Вам напомню. Ваши соседи вызвали полицию, потому что не могли выносить запах, идущий из Вашей квартиры. Когда мы пришли, Вы были в странной позе, без штанов, с какой-то трубкой во рту и весь, простите, в говне.
– Господа, мне жаль, что вам пришлось наблюдать столь неэстетическую картину, но я уже все сказал.
– Но и это еще не все, – вмешался другой полицейский, седоватый, с висячими усами. – Тот, кто с Вами все это проделал, судя по всему, заразил Вас дизентерией намеренно, потому как оставил ведра и кастрюли с водой для восполнения жидкости. Что все это значит?
– Я бы сам хотел это знать.
– Вы будете писать заявление.
– Нет.
– Почему же? Сами же сказали, Вам интересно знать? – вмешался молодой полицейский.
– Я устал, простите меня. Не хочу, чтобы это продолжалось.
Полицейские покинули палату.
– У тебя есть соображения? – вислоусый полицейский почесал голову.
– Может, это была какая-то разновидность сексуальных игр? – предположил его напарник.
– Что-то не похоже.
– Я слышал, жил такой известный ученый, Зигмунд Фрейд. Он выдвинул теорию, что личность человека и его поступки связаны с нереализованными сексуальными желаниями.
– И ты в это веришь?
– Я не знаю, вряд ли.
В тот день полицейские сомневались в учении Зигмунда Фрейда.