– Он не отвечает. Выключил все телефоны и удалился из социальных сетей. Он официально мертв. Фактически – это проклятие. Возможно, это передается из века в век. Страшная участь красного платка. Похоже, обладатель этой вещи рискует тем, что в него до безумия влюбится прошлый обладатель платочка, или его спутник жизни. До полного безумия!
Пока Генри говорил, он смотрел со страхом на нас, словно бы пытался напугать. И выглядело это, скажем так, очень смешно. Актер он никудышный. Меня чуть не пробирало на смех от того, как Генри и Дэн это серьезно воспринимали. Однако, это было подозрительно.
– Клайв уже точно в другой стране. С другим именем, другой жизнью и с радостью, что избавился от Софии. Майк, теперь это твоя участь, – сказал Дэн.
– Он же всегда мог дать его кому-то другому. Что за глупость – постоянно знать, что можно избавиться от проблем, но не решать их, – крикнул я.
– Все это сложно! Там особая схема. Сам не пойму, как это работает, но я точно больше не могу переносить дома эту зануду! Майк, удачи! Если что, вы на связи. Она агрессивна, будь осторожен!
Я выпил виски и закусил. Мне не хотелось верить в происходящее, но, похоже, ребята всерьез думают, что проклятья реальны.
– То есть, ты сам не уверен, что проклятье работает? – спросил я.
– Мы проверим. В случае чего, отдай потом платок кому-то другому. Но самое главное – слушай ее, играй в ее игры дурацкие, и не смей отказывать, ни в чем! Иначе будет все очень плохо. Тебя ждет участь Клайва. – сказал Генри.
– Это идеальная жена, – сказал я.
После беседы о красном платке уже не верилось, что вечер дальше будет интересным. Этот разговор был максимально абсурден и был пресыщен безумием. Дальше уже ничего удивить попросту не могло: никакой спорт и никакая личная жизнь. И потому, через полчаса мы разошлись. Генри с радостью поехал домой, Дэн же поехал дальше куда-то гулять. Я выбрал тоже путь до своего дома, ведь, похоже, меня там ждала София.
35 минут первого ночи. И вот я стою около своего подъезда. И спокойно захожу внутрь. Тук-тук-тук – стук моих ботинок разносился эхом по-пустому подъезду. Если бы мое сердце научилось вдруг исполнять музыку, то в данный момент оно бы играло рваный и неразборчивый рок-н-ролл.
Я стал подниматься быстрее и темп песни ускорялся. Сердце, казалось, хотело вырваться наружу от страха, на ладонях стал поступать пот. В подъезде стоял запах сырости и в какой-то момент стало невообразимо холодно. Из моего рта исходил пар. И, когда я приблизился к своей квартире, задул ветер.