– Так точно, ясно, – недовольным голосом ответил Сашка.
– А ты, Смолин, – политрук ткнул Ивану в грудь, – посматривай за своим дружком. Еще раз услышу подобное, оба на беседу к особисту пойдете. Понятно?
– Так точно!
Собравшись, десантники ускоренным маршем двинулись к находившемуся неподалеку аэродрому.
– Эх, – сокрушался Иван перед своим другом, таким же невысоким и светловолосым, как он сам, Прокофьевым Тимохой, – не успел с Олеськой свидеться. Хоть поцеловать напоследок, да глаза ее голубые в последний раз увидеть. А то мало ли что впереди.
– Ты-то ладно, Олеська, чай, тебе не жена, а вот командиров жалко. Солоп ведь никого не отпустил с женами да детьми попрощаться. Посмотри, какой взводный грустный идет. В гроб и то краше кладут. У него жена молодая, да недавно сынишка родился. А, говорят, у лейтенанта на войне жизнь очень короткая.
– Кто говорит? – буркнул погруженный в свои мысли Иван.
– Не помнишь, как старшина про финскую рассказывал? Кукушки-то ихние в первую очередь командиров убивали. Думаешь, в этой войне по-другому будет? Так что не завидую я нашему Луценко. Помяни мое слово, сын сиротой вырастет.
– Типун тебе на язык и десяток снизу. Что такое говоришь?
– А то и говорю, что другие знают.
– Дурак ты, Тимоха, и мысли у тебя дурацкие!
– Сам такой, – обиженно ответил парень. – Только представь на минуточку, что у вас с Олеськой сейчас дети были бы. А тебя к немцам в тыл. Не, брат, лучше жениться, когда войны никакой на горизонте нет, спокойнее. Плодить сирот – дело нехитрое. Сам знаешь, я своих родителей в жизни не видел. В детском доме вырос.
– Так они ж у тебя не в войну погибли.
– Бандиты убили. Мне так воспитательница рассказывала, когда подрос. Только мне от этого не легче. Да и не верил ей. Думаешь, мало слез в подушку пролил, когда маленький был? Одна только и мечта была, чтобы папка с мамкой объявились. Поэтому женюсь тогда, когда ни войн, ни бандитов в стране не останется.
– Этак ты бобылем и помрешь, – улыбнулся Иван.
– Лучше уж помру, чем дети сиротами расти будут. Никому не пожелаю такой доли. Поверь, знаю, о чем говорю. Поэтому и жалко мне сейчас сынишку взводного, и ты меня не переубедишь.
– Я и не пытаюсь, – фыркнул Иван, стараясь шагать в ногу со всеми. В голове пронеслось тяжелое воспоминание об отце. Отгоняя его, стал на ходу поправлять винтовку и ремень с тяжелыми подсумками, набитыми обоймами с патронами.