Увидев внучку, она прижала к груди ладони, закачала головой, потом поспешила ей навстречу, обняла, поцеловала и затараторила:
– Душенька, как же я рада, снова тебя видеть. Ты чего не предупредила? Я бы тебя встретила с электрички. Вот не зря я во сне голубку видела. Я как раз заварила чай со смородиной и каплей рябиновки. Ну проходи, мой руки и ныряй в беседку, душечка. Будем чаевничать.
Бабушка, в сером платье с брошью, похожая на графиню, заговорщически подмигнула и добавила:
– И пирог испекла капустный, твой любимый, как чувствовала. Пировать будем, душечка!
Инга протянула бабушке покупки, кивнула, улыбнулась, но улыбка вышла кислой и натянутой.
Бабушка заметила это и, прищурившись предложила:
– Душенька, а знаешь, что я подумала, давай, пожалуй, с рябиновки начнём. Ну, а чего, вон день какой призамечательный. Разгоним кровь, поднимем аппетит, очистим душу.
Бабушка, продолжая напевать: “Парня полюбииила на свою беду, эх, не могу открыться, слов я не найду”– стала доставать из древнего серванта графин.
Инга догадалась, что бабуля прочла её, как свою самую любимую книгу. Так уж повелось с детства, что бабуля понимала все Ингины переживания без слов.
Ничего не спрашивая, рассказывая лишь о грибке, который поселился на алыче, дворовых собаках, брошенных дачниками, что повадились ходить к ней на ужин и соседе, Петре Аркадьевиче, ба про себя сложила полную картину переживаний внучки. Однако, продолжила разговоры о пустяках:
– Вот ты только послушай, милая, что говорит мне этот смешной старик. Будто бы я всегда спешу с выводами, ничего не даю ему объяснить, потому что я, видите ли, бескомпромиссная.
Инга засмеялась:
– Неужели?
– Да-да. Так и говорит. И заявляет, что всё равно я его Муза. Представляешь, я Муза этого романтически настроенного пенсионера? Слово то какое подыскал. Не зря вот говорят – седина бороду, а бес в ребро. Этому чудачу в ребро музыкальный бес угодил.
Инга пригубила из крошечной рюмочки густую, пахнущую терпкостью и закатным солнцем, рябиновку:
– Ба, он уже сколько лет за тобой круги по огороду наматывает, прости ты его за ту нелепую, а вернее даже, смешную историю. Сама ж знаешь, раздула ты из мухи слона. Петр Аркадьевич славный.
Бабушка расправила на столе и без того идеально разложенную, кружевную салфетку:
– Да-да, душенька, может ты и права. Как тебе, варенье-то, милая? Это еще из прошлогодних запасов, твое любимое, абрикосовое с косточкой. Я тебе его с собой положу, и рябиновки, и пирога. Совсем тощей стала. На этот раз от гостинцев не отвертишься.