Инга взяла бутон, вдохнула, вернула его Нику:
– Может, просто не стоит? Ну все это так бессмысленно мелодраматично, как сцена из фильма по одному из центральных каналов. Может, ты просто пойдешь домой, ляжешь спать, а завтра поймешь, что ничего и не было. Все дым, все придумано, все улетело.
Кто-то на верхних этажах несколько раз открыл и закрыл окно. Скрипучие звуки допотопной рамы были похожи на кряканье вредной старухи.
Ник поднял бутон вверх:
– И ты, форточка, против меня? Инга, ну скажи ей, что я не мерзавец, а просто олух, кретин, дурында. И мне кажется, стоит хотя бы выслушать. Я знаю, что это прозвучит ужасно банально, но всё не так как ты думаешь.
Инга прищурилась:
– Вот ты меня втягиваешь в эти разговоры, которые я терпеть не могу. Ты мне сейчас станешь рассказывать, что в кафе была твоя любимая сестра, и вы с ней спасали котенка, мир, ну и все в таком духе. А я ничего этого знать и слушать не желаю.
Ник закачал головой:
– Ну, прекрати. Ты же совсем не циничная. Я не спасал котёнка и это не сестра. И всё гораздо очевиднее. Всё тупо и отвратительно, но я пришёл к тебе, чтобы…
Инга коснулась ладонью лба:
– Ник. Стоп. Стоп. С чего ты взял, что мы в кино? Я не люблю массовки и спецэффекты. И знать ничего не хочу, мне не нравится балаганное искусство, меня оно не развлекает. Мы заканчиваем, как взрослые.
Ник не к месту снова протянул бутон. Инга взяла тщедушную розу за то, что осталось от стебля и воткнула её в кармашек у сердца Ника. Добавила:
– Ничего не объясняй. Наверное, я придумала что-то очень красивое и очень искусственное, но конструкция сломалась, как эти некрепкие розы. Хороший вечер сегодня, честный. Больше не звони. Не позорь эти моменты.
Инга быстро поспешила к подъезду.
Ник смотрел, как в пепельной дымке вечера исчезает ее воздушная фигура с корзинкой.
Обоим было ясно, что это, очевидно, финал их корометражки.
Глава 5
Как только домофон запер за Ингой входную дверь, она быстро побежала к своей квартире, перепрыгивая ступеньки и чувствуя, как сердце ударами разрывает барабанные перепонки. Во рту пересохло, воздух подъезда показался резиновым и тухлым. Дышать стало нечем, точно чья-то сильная рука передавила ее шею. Она сглотнула, но от этого стало больнее в груди.
Ключи не желали отпирать двери, Инга роняла их, поднимала и снова роняла. За дверью взвывал Мартин, недоумевая, от чего хозяйка не может справиться с замком, как будто не знает, что ему срочно требуется законный ужин.