– …У каждого матроса на марсе по нескольку таких, а факелы для стрел, как видишь, уже горят. Объяснить, что будет, если хотя бы один такой «привет» от спрутов попадет на вашу каракку?
Со стороны пиратского капитана раздался нервный смешок. А я невольно задрала голову в поисках наших матросов на мачтах.
– Ну зачем же так сразу доставать Огонь глубин? Вы должны знать, что за такие игрушки делают пираты с капитанами, которые решились их применить?
– Я даже собственными глазами это видел, – спокойно ответил отец. – Но эти, как вы выразились, игрушки Спрут дал мне лично, как и разрешение их использовать – при необходимости, разумеется.
– А вы, оказывается, очень нужный человек, раз о вас так пекутся… – с непонятной интонацией то ли угрозы, то ли подобострастия, то ли боязни проговорил пират. На это отец лишь выразительно промолчал, чем еще больше добавил весомости своим словам и персоне. – Нам всем не стоит горячиться, – наконец, недовольно продолжил пират. – Мы чтим пиратские законы, и друзья наших друзей – и наши друзья. А какие могут быть счеты между друзьями? Я прав?
После некоторого молчания, дружелюбно улыбнувшись, но не закрыв ларец, отец проговорил:
– Мы торопимся… – и многозначительно посмотрел куда-то между кораблями.
А я поняла, что пиратская каракка уже успела зацепиться за нашу каравеллу абордажными крючьями. Вместо ответа послышался приказ беззубика, как я мысленно окрестила пиратского капитана, «Уходим!» и скрежет убираемых крючьев. Мы все дружно выдохнули и, как только корабль немного удалился, начали так же тихо пробираться обратно. Зачем-то подняв голову, я увидела, что один из матросов – тот самый, что отправил нас с Ромичем в каюту – нас заметил. Молитвенно сложив руки, а потом приложив палец к губам, попросила не поднимать шум. Он на это лишь покачал головой и махнул рукой. Мне оставалось лишь благодарно кивнуть.
– Ох, спина моя спина… – по-старчески простонал профессор, разгибаясь, когда мы, наконец, добрались до его каюты. – Стар я уже играть в шпионские игры.
– Да вы еще всем нам фору дадите, Тимуран-аха! – не согласилась я.
– Конечно-конечно, – покряхтывал он, – вам, молодым, не понять старика…
Я поняла, что профессор присел на своего любимого конька и с него не слезет, пока его внимание не займет что-то интересное. Поэтому поспешила задать интересовавший меня вопрос: