«Боги».
Ильдико посмотрела на него. Усталость сковала побледневшее лицо.
– А если это не бред безумца?
Он наклонился, поднимая жену с холодного пола и усаживая себе на колени. Ильдико обвила руками его шею, ее пальцы скользнули под волосы, гладя затылок. Бришен медленно поцеловал ее, прежде чем заговорить:
– Вероятней всего. Интуиция подсказывает, что это правда. Какие бы новости ни принесли нам разведчики, боюсь, они подтвердят сказанное гонцом.
Ее глаза снова наполнились слезами.
– Твоя семья… Наверняка кто-то выжил.
Оцепенение проникало все глубже в его сердце, просачиваясь в душу.
– Ты слышала его, Ильдико. Галлу пришли из дворца. Никто бы не выжил после такого нападения.
– Мне очень жаль, Бришен. Мне очень жаль.
Она усыпала нежными поцелуями его лицо, лоб, веко, повязку на глазу, нос, щеки и губы.
Он погладил ее по бедру.
– Между нами не было добрых отношений, но я бы не пожелал такой жестокой и нечистой смерти никому.
Кроме матери, и даже смерть от лап галлу слишком милосердна для такой гадюки. Ярость пробежала рябью по застывшей глади озера внутри него. Бришен немного жалел, что не стал свидетелем ее кончины. Вполне вероятно, вид предсмертных мук королевы стоил бы того, чтобы умереть самому.
– Возможно, я единственный выживший отпрыск дома Хаскем.
Ильдико сильно нахмурилась
– Есть еще Анхусет.
«Да, спасибо богам за Анхусет».
Он дорожил своей свирепой кузиной.
– Верно, однако официально она не признана членом семьи. – Ильдико потрясенно уставилась на него. – Она гамеза, незаконнорожденная дочь моей тетки по отцовой линии и конюха. Хаскем по крови, но не по закону.
После его слов лицо жены стало пепельно-белым.
– Ильдико?
Она моргнула, затем покачала головой и мучительно улыбнулась.
– Прости. Это была бесконечно долгая ночь.
С этим не поспоришь, а день обещал быть еще длиннее.
– Давай ложиться спать?
Ильдико покачала головой.
– Пока нет. Как думаешь, Се…
Бришен прижал палец к ее губам, не давая договорить. Он знал, о чем она собиралась спросить. Анхусет уже высказала подобное подозрение. Кузина прошептала их ему на ухо, чтобы никто не слышал, но в данной ситуации подобные предположения лучше оставлять невысказанными. Пострадавшие и охваченные страхом найдут, кого обвинить. Королева, скорее всего, умерла от собственных извращенных козней, но ее младший сын и его ближайшие родственники – нет. Бришен не желал взвалить на себя вину за зло, сотворенное Секмис.