Но по мере того, как я говорил, будто чувствовал, как она расслабляется. Может, я так хотел тоже поделиться чем-то личным, как она со мной своим творчеством? Да, скорее так и есть.
Здесь со мной была только жена. Но она была сама историком, так что ей было интересно слушать меня. А сейчас не очень понятно. Я то и дело косил взгляд в сторону Лолы, но из-за капюшона не мог понять, интересно ли ей меня слушать. Не хотелось бы, чтобы она меня слушала только из вежливости. Но в ее ответе про любовь к истории была искренность. Поэтому надеюсь, что ей интересно.
– И что было дальше? – спросила Лола, когда я замолчал.
– А дальше, – усмехнулся я, – это археолог, Виктор Михайлович, вдоволь поиздевавшись над нашими ушами, показал неизвестный мир. Хороший мужик был, очень своим делом увлеченный. Мы просидели с ним до утра, пока слушали рассказы о том, как прошлое влияет на настоящее. Он показал нам находки, которые удалось найти за пару дней. И это было так странно… Когда держишь эти вещи в руках, кажется, как будто прикасаешься к чему-то таинственному. И я почему-то отчетливо представил, кем были эти люди, о чем мечтали, на что надеялись. Утром у бабушки моего одноклассника я узнал, кто в этой деревне может помнить те времена. Как сказал Виктор Михайлович, найденные вещи, скорее всего, относятся к периоду Великой отечественной войны. Останки пока были отправлены на экспертизу, а ни о каких боях в этих местах известно не было. И я нашел трех человек, которые помнили войну. Их рассказы были такими яркими, как будто все происходило вчера, но при этом такими далекими. Как просмотр фильма или прочтение книги, только осознание того, что все это происходило в реальности, никак меня не отпускало. Я каждый день, пока был здесь, приходил к Виктору Михайловичу, интересовался результатами. И даже сам не понял, насколько это меня затянуло, хоть бюрократии в этой работе больше, чем истории. Нужно снять каждый слой почвы, задокументировать результаты… Но это не очень интересно. Не знаю, почему этот археолог терпел вопросы мальчишки, да еще и терпеливо все объяснял, но он мне позвонил, когда были опознаны останки. Не без помощи тех старожилов, с которыми я разговаривал. Не стану забивать вам голову историческими фактами, но останки были опознаны. И у них остались родственники, их смогли похоронить с должным почтением, написать имена. Некоторые были отправлены в Германию. И ниша в истории была заполнена. Ощущение того, что я приложил к этому руку, вдохновляло.