– Если Божественная боится, – прошептала одна из сестер, – разве не должны и мы?
Божественная Бонсанта управляла северными провинциями из своей резиденции в Ройшале, граница которого находилась всего в нескольких днях пути на юг. Когда-то в Лораэле правили короли и королевы, но их порочная династия прервалась на Короле Воронов, и, восстав из пепла Скорби, их место занял Круг. Теперь правили Божественные. Самой могущественной была Архибожественная Шантлера, но, по слухам, ей было около ста лет, и она редко распространяла свое влияние за пределы города.
Нынешняя Божественная Бонсанта уже однажды бывала в нашем монастыре, сразу после своего посвящения, во время паломничества к усыпальнице святой Евгении. Мне тогда было тринадцать. Местные жители собирались целыми толпами, чтобы увидеть ее, разбрасывая весенние полевые цветы на дороге и взбираясь на деревья за стенами монастыря для лучшего обзора. Но самое большое впечатление на меня произвело то, как молодо выглядела Божественная и как была печальна. На пути к крипте она казалась сломленной; одинокая фигура, потерявшаяся в своем великолепии. Сопровождающие несли за ней шлейф и поддерживали ее за локоть так, будто она была сделана из стекла.
Я гадала, как она чувствует себя сейчас. Насколько могла судить, самым худшим из происходившего в Ройшале, было то, что никто не знал, чем это вызвано. Духи не нападали в таком количестве уже более ста лет, а в прошлом это всегда происходило после каких-то определенных событий, таких как чума, голод или пожар в городе. Но на этот раз явной причины не просматривалось, и даже у Круга, похоже, не имелось этому объяснения.
В тот день, когда беда достигла Наймса, я возвращалась с монастырского скотного двора, неся пустое ведро от помоев. После случая в прачечной, когда мне было одиннадцать лет, сестры не поручали мне никакой работы, которая могла бы травмировать мои руки. В тот день я ошпарилась щелоком и никому не сказала – сначала потому, что не почувствовала, а потом потому, что не видела в этом смысла. Я все еще помнила: когда кто-то наконец заметил мои волдыри, воцарилась тишина, а сестры воззрились на меня глазами, полными ужаса, которого я не понимала. Затем одна из них кликнула матушку Кэтрин, которая отвела меня в лазарет, нежно коснувшись моей руки. С тех пор мне поручили работу с животными.