Встав с кресла, Тимур подошел к окну. Совсем недавно они стояли здесь, он прижимал Ирину к себе и был самым счастливым человеком на свете.
Подышав на стекло, он увидел рисунок и грустно улыбнулся, перенесясь в недавнее прошлое…
– А давай как в детстве? – весело предложила Романова, высвобождаясь из его объятий.
– Как?
– Сейчас покажу, не смотри только, – Ира загадочно улыбнулась и, подойдя ближе к окну, подышала на него.
Стекло запотело, тогда она что-то нарисовала на этом участке, а затем повернулась к Тиму:
– Ну не подглядывай.
– Хорошо, – он улыбнулся в ответ.
Молча наблюдал за ней, а его сердце трепыхалось от любви. Она была такая яркая и настоящая. Жизнь в ней кипела и бурлила, а счастье, плескавшееся в голубых глазах, делало ее совершенно неотразимой. Тимур жадно впитывал в себя все, что она ему давала, стараясь не думать о скором расставании.
– Ну вот, теперь смотри, – разрешила Ирина, и Громов приблизился, чтобы рассмотреть рисунок: сердце, а внутри надпись «люблю».
Распахнув веки, Тим с сожалением вернулся в реальность. Как жить дальше, он не знал. Без Ирины все казалось другим, тусклым и безрадостным. А в душе будто резко наступила осень, холодная и промозглая.
Шумно выдохнув, зябко передернул плечами. Сколько угодно можно горевать о несбывшемся и изводить себя, но жизнь-то продолжается… «Надо попытаться как-то взять себя в руки и выполнить задание до конца», – подумал он и, допив содержимое бокала, направился в душ.
Тугие, мощные струи хлестали по плечам и спине, расслабляя напряженные мышцы. Громов боролся с собственным воображением, старательно отгоняя непрошеные картинки. Глупо было надеяться, что после отъезда Ирины все станет как раньше. Ничего уже не будет – она ушла и забрала с собой его жизнь. Он понимал, что начинает сходить с ума, но ничего не мог с этим поделать.
Выключил воду, и в следующую секунду двери кабинки открылись. Он вздрогнул от неожиданности и резко обернулся.
Карина оценивающе рассматривала его сверху вниз.
– Мурчик, подвинься, я к тебе, – непринужденно проворковала она и стала медленно раздеваться.
Тим смотрел на это, должно быть, сексуальное представление и не испытывал ничего, кроме отвращения. Его тело отказывалось реагировать на другую девушку.
– Не сегодня, – ответил он, прервав ее занятие, и, выйдя из кабинки, повязал полотенце на бедра.