– Ты как?! Цел?! – встревоженно вопрошает водитель.
– Да вроде цел, – озираю себя. Хлопаю по экипировке, отчего вздымается пыльное облако. – Только измазался весь…
Мотоцикл тоже цел, лишь пластик треснул как раз посредине надписи «Сел и поехал». Только к вечеру обнаружится огромный, в полноги, синяк. После этого решаю: хватит выпендриваться! Этот случай остужает мой пыл и я говорю себе: тише едешь – дальше будешь. Последняя казахская бензозаправка находится километров за двадцать от узбекской границы. Но мы заезжаем и заправляемся, потому что знаем – в дальше могут быть проблемы с бензином. Баки и канистры под завязку и движемся. .
Пропускной пункт представляет собой небольшое одноэтажное здание в степи, влево и вправо от него уходят сетчатые заборы. Но такое ощущение, что через несколько километров это ограждение заканчивается и дальнейшие куски государственной границы абсолютно прозрачны для всех желающих.
Проехавшая неделю назад грyппа напугала нас тем, что границу между этими двумя странами они проходили четыре часа. Но мы на обоих пропускных пунктах задержались чуть более полутора часов.
Увидев фотографию на сумке, казахский пограничник спрашивает:
– ЭТО KТО?
– Мой дед, – отвечаю. – Герой войны! Вот решил его провести по Азии в канун праздника.
– Верно, скоро же День Победы! – вдруг возбуждается пограничник. – Это для нас тоже очень большой праздник!
Дед помогает мне общаться с людьми. Его фотография позволяет людям раскрываться, включает в них, да и во мне, хорошие чувства, и я, конечно, благодарен ему за это. А еще благодарен за моральную поддержку. Я на полном серьезе иногда с ним беседую, и порой кажется – слышу ответы либо советы…
На узбекской границе все очень строго. Требуют показать содержимое наших мобильных телефонов, просят предъявить флешки и все время спрашивают:
– Порно везете? Порно у вас есть?
Я так понимаю, что провоз порнографической продукции в мусульманскую страну является очень серьезным преступлением. Лекарства из багажа Жени отправляют на более тщательный осмотр, но все в конце концов заканчивается хорошо.
Сделав очередную страховку, меняем деньги на узбекские сомы. Менялы ходят с полиэтиленовыми пакетами, набитыми местным «кэшем». Один из них в обмен на стодолларовую купюру выдает мне толстенную, толщиной сантиметров пятнадцать, стопку сомов, она даже не помещается в руке! «И что с этим делать?» – думаю, глядя на кипу бумажек. В карманы деньги не влезают, в бумажник тем более, так что приходится тоже засовывать их в пакет.