– Вы действительно Мира Айдарова? – спрашивает один из парней, симпатичный блондин.
– Не похожа?
– Не очень. Я фото видел… нам показывали…
– И что? Постарела я, да?
– Нет. Еще красивее, намного, – парень ужасно смущается.
Я даже не успеваю поблагодарить за комплимент, возвращается главный.
– Джанат ждет вас, – Егор Дмитриевич, посылает крайне строгий и недовольный взгляд своему подчиненному, который смотрит на меня восхищенно.
Мне такое внимание как ни странно придает уверенности.
Большую часть жизни я провела как дикий зверек. Прятала себя. Свои мысли, надежды, страхи. Играла роль, вот только не могла определиться какую, все время меняла характеры, даже привычки.
Наверное, так и теряют себя.
Годы, проведенные с Эмилией, много мне дали. Да, я научилась выглядеть красиво, даже сногсшибательно. Но внутри осталась все тем же недолюбленным зверьком, приемышем.
Наверное, пока не найду свои корни, настоящих родителей, кем бы они ни были, я так и не смогу понять, какая я настоящая.
Или, может быть, все это врожденная патология?
Замираю на пороге гостиной, стискивая в руках ремешок сумки. Понимала, что будет тяжело, но не ожидала что настолько. Пальцы дрожат от напряжения, судорожно выдыхая, разглядываю свою приемную мать.
Джанат сидит в своем любимом кресле, возле панорамного окна, которое выходит в сад. В ее руке чашка, голубая с золотой каймой по верху и нежным пастельным рисунком. Джанат обожает красивую посуду. Она вообще любит все красивое. Когда-то она добавила к своей идеальной коллекции и меня, вот только я не оправдала ее ожидания.
Черт, ну зачем я сейчас обо всем этом думаю? К чему эти детали, горечь? Просто обнять, поговорить.
Джанат ставит чашку на столик и поворачивается в мою сторону. В ее темных глазах вспыхивает радость и одновременно слезы.
– Дочка…
Вскакивает на ноги, и я бросаюсь к ней, больше ни о чем не думая. Обнимаю ее, прижимаюсь теснее, вдыхаю знакомый запах дорогой, неподдельный Шанель.
– Поверить не могу, что сейчас ты рядом, – говорит Джанат глухо. Отстраняется и закрывает лицо руками, снова садится в кресло.
Она плачет, а мне становится так паршиво, что выть хочется. Я так много неприятностей принесла этой женщине. Волосы Джанат стали совсем седыми. Хотя, даже это ей идет. У нее по-прежнему идеальная осанка, стройная фигура. Кремовое струящееся платье на ней – верх вкуса. И все же мне очень горько.