«Меня тренируют не хуже морских котиков», – думала она порой, злясь на Хэнка и Макса, и не понимая, зачем ее так мучают. Но она сделала тогда свой выбор и была обязана подчиняться, чтобы ее не признали совсем ни к чему негодной, кроме постели для утех.
А потом к уже имеющимся занятиям прибавились совершенно неожиданные и необычные: ее учили держаться в обществе, красится, одеваться, разбираться не только в оружии, но и драгоценностях и этикете. Во всем этом ежедневном непрерывающемся мучительном процессе Кесси не заметила, как пролетел почти год.
Как-то на очередном занятии с Хэнком он позволил себе немного более грубую и откровенную «ласку» чем она уже почти привыкла. Когда они боролись, вернее отрабатывали захват, Хэнк сделал подсечку, и Кесси упала лицом вниз на мат, а он тут же заломил ей руку за спину так сильно, что у нее забелело в глазах от боли, а сам тем временем бедром зафиксировав ее тело, второй рукой раздвинул ей ноги и стал поглаживать ее между ног, прямо там, более откровенно, надавливая сильнее, чем делал это обычно, тихо приговаривая:
– Вот так, тебе понравится.
И тут Кесси накрыло что-то, чему она потом не могла дать объяснения. И тогда девушка, превозмогая боль захвата, выгнулась и затылком ударила ему в лицо, он крякнул от боли и тут же не только прекратил, но и отпустил ее вовсе. Тогда Кесси стремительно вскочила и в порыве бешенства сделала подсечку, уселась на Хэнке в районе его живота, упавшего на спину в недоумении, и стала изо всех сил с остервенением душить его, зло и в приступе какого-то безумства и ярости бормоча при этом:
–Не смей меня больше трогать! Никогда не лапай меня больше!
Хэнк хрипел и отбивался от нее как мог, но она, привыкшая к боли и побоям, не обращала на его удары никакого внимания.
Вдруг Кесси почувствовала, что ее буквально мертвой хваткой схватили за талию и оттаскивают, а она все равно продолжала брыкается, в стремлении довести дело до конца. Все те унижения, которым подвергал ее Хэнк стоили у нее сейчас перед глазами, и она не могла остановиться, изрыгая совершенно неженские ругательства и угрозы. Вдруг девушка услышала над ухом оглушающий и холодный голос Макса:
– Кесси, заткнись! Остановись уже! Я приказываю тебе или пожалеешь!
Пелена безумия постепенно стала спадать, и она наконец разжала кулаки и тяжело дыша, обмякла на руках Макса.