Так вот как он думал.
– Я знаю, что такое хороший секс. Отличный секс! – заявила я.
Вообще-то это было давно и завершилось грандиозным предательством, но сути дела это не меняло.
Он пристально посмотрел на меня, пытаясь понять, говорю ли я правду.
– Я удивлен.
Чувствуя себя неловко под его сверлящим взглядом, я решила, что пора сменить тему:
– А ваша семья… ваши родные знают, какой вы грубый?
– Откуда? С ними я хороший.
– А, так вы признаете, что плохо вели себя со мной?
– Может быть. Может, я был вынужден.
Этот загадочный ответ разозлил меня больше, чем все, что он сказал до сих пор:
– И что бы это могло значить? – спросила я максимально язвительно.
Лед в его глазах вдруг растаял:
– Это значит, – его низкий голос слегка дрогнул, потому что в этот момент самолет коснулся земли и стремительно понесся по взлетной полосе, – что мне нужно было, чтобы вы меня невзлюбили.
Я состроила гримасу:
– Это еще что за чушь собачья?
Он задумчиво посмотрел на меня:
– Чтобы вы не запали на меня и не захотели переспать со мной.
Не веря своим ушам, я остолбенела:
– Что, простите?!
– Вы не хотите переспать со мной, ведь так?
– Нет! – категорически отрезала я.
Что-то невольно влекло меня к нему, да, но как человек он мне действительно не нравился. Более того, я его не уважала.
Мне показалось, что на его лице промелькнула тень разочарования.
– Хорошо, – коротко сказал он и отвернулся.
Но через мгновение повернулся ко мне вновь, поняв, что мы приземлились. Выражение его лица смягчилось, и взглядом он пытался выразить то, что не мог сказать словами. Мне даже почудилось тихое «спасибо», когда он коротко кивнул мне.
Я кивнула в ответ.
Он резко отстегнул ремень и встал, как и большинство пассажиров. Наверно, из-за его внушительной внешности люди легко расступались перед ним, когда он, схватив свой ноутбук с верхней полки, пошел к выходу, чтобы выйти из самолета первым.
Не сказав мне на прощанье ни единого слова.
Даже не посмотрев на меня.
Грубиян.