пробежало, давя мягкость тел.
Безразлично упавших топтали.
Вопли ужаса, стоны, мольба…
Вой сирен, и машины пропали.
Но застряла в разломе одна.
Двое служащих вылезли в окна,
прочь помчались, бранясь и крича.
Вспышка. Темень.
И гром мощно грохнул.
Град метался, по крышам стуча.
Вены молний пронизали небо,
налетел с грозовым ливнем шквал.
Под машиною почва просела,
углубился под нею провал.
Град шел крупный и будто кровавый,
растворяясь в потоках дождя.
В свете молний вода в искрах алых
вниз летела, с небес нисходя.
Из подворотни показался силуэт
и, пригибаясь, ринулся к машине…
Забрался внутрь, нашел с едой пакет,
и вскрикнул, обнаружив две большие
с водой бутыли.
Крышку открутив,
откинув капюшон, припал к воде он.
Пил жадно, обо всем на миг забыв.
Но молния капот в огонь одела.
Он вздрогнул, быстро крышку завинтил,
и из кабины выбрался наружу.
Идти быстрей пытался. Но без сил
он еле полз, поклажею нагружен.
Вдруг сзади ухнуло, раздался мощный взрыв.
Он побежал, но почва под ногами
вниз съехала.
Бесценный груз закрыв
собой, упал, и голову руками
пытался защитить.
Но крупный град
с камнями вперемежку бил по телу.
Он замер, передышке даже рад…
И вот гроза, стихая, улетела.
Он осторожно голову поднял,
и тут же веки сжал, чуть не ослепнув.
Над ним плазмоид крупный зависал
и пламенем лучился многоцветным.
Он выжидал, когда остынет жар.
И ощутив, как воздух холодеет,
открыл глаза.
Вдали светился шар,
плывя легко и становясь бледнее.
Омытый мир был светел, тих и пуст.
И проявился крест в небесном храме…
Он встал с трудом, взвалил на плечи груз
и двинулся, шатаясь, меж домами…
Он замер у двери в изнеможеньи,
упершись лбом в холодный дерматин.
Гасила боль малейшее движенье.
Перед глазами множество картин
одна другую заменяли быстро.
Он видел город в дымке голубой,
весь в зелени садов, прекрасный, чистый…
Но Тьма вползала, начинался бой.
И в небо крест взлетал щитом парящим
и закрывал собою мир добра.
Но Зверь бил метко в души злом палящим
и непокорных он сжигал дотла.
Мгновенно тело подчиняло разум,
плоть диктовала: жить любой ценой!
И ценностей шкала исчезла сразу.
Без веры и добра мир стал иной.
И Ад раскрыл горящие объятья
и ненасытно души пожирал.
А тех, кто ждал спасенья у распятья,
Зверь голодом и жаждой убивал…
…Он застонал от боли и бессилья,
душа живая мучилась от ран.
Но створки двери мягко, словно крылья,