Будущее представлялось безоблачным, путь наверх – беспрепятственным, о чем Гарри Уайт периодически размышлял, так, мимоходом, и не с благодарностью или смирением, а с нарастающим нетерпением. Все-таки денег и повышения, престижа и собственной недвижимости хотелось бы уже сейчас.
Под конец обучения в Бруклинском колледже Гарри категорически не высыпался, и не потому, что упорно учился, а из-за своей личной жизни, чрезвычайно насыщенной и активной. Когда Гарри только пришел на работу в «Лэнсет», он, так сказать, завязал, как завязывал при поступлении в колледж, но по прошествии времени, когда он пообвыкся и закрепился в компании, новизна притупилась, и он потихоньку вернулся к своему прежнему амплуа героя-любовника. Эти «сторонние интересы» не создавали проблем на работе, лишь иногда, по понедельникам, Гарри приходил в офис с покрасневшими, чуть мутноватыми глазами. Он всегда держал в ящике стола глазные капли и в разговорах с коллегами время от времени упоминал, этак вскользь, о врожденной болезни глаз, которой, собственно, и объяснялось их периодическое покраснение. Его не особенно волновало, верят ему или нет, но ему нравилась эта выдумка.
Целый год Гарри был паинькой и ограничивал свои амурные похождения рамками выходных, а затем стал замечать, что отвлекается на работе. Не на коллег женского пола, а на какое-то внутреннее беспокойство. Он все чаще и чаще поглядывал на часы, ожидая пяти, и прямо чувствовал, как в теле копится напряжение. Мало-помалу выходные растянулись до понедельника, потом захватили и пятницу тоже, и уже стало понятно, что теперь не получится ограничить вечернюю активность какими-то определенными днями, и Гарри неизбежно пришлось подчиниться собственным внутренним устремлениям.
Постепенно дошло до того, что он стал обедать как можно быстрее, чтобы успеть прогуляться по улицам. Гарри не связывал свою новую привычку с тем внутренним зудом, что время от времени на него нападал, и вообще не считал это привычкой. Ему просто нравилось ходить по городу, особенно при хорошей погоде, и он даже не осознавал, что каждый раз непременно шагает следом за какой-нибудь юбкой, пока не придет время возвращаться в офис.
Вскоре Гарри и вовсе перестал ходить на обеды в корпоративный буфет. Он заранее звонил и заказывал сэндвич на вынос, брал его в перерыве и шел обедать в Центральный парк, на скамейке у озера. Уж всяко приятнее, чем стоять в очереди в переполненном ресторане, а потом жевать сэндвич среди шума и дыма, поэтому Гарри предпочитал пройти пару кварталов до парка, где утки на озере пускают рябь по отражению небоскребов.