Элеонора варила кофе в маленькой медной турке и манерно напевала себе под нос старинный романс.
– Нивы печальные… Снегом покрытые… – вторила ей Раиса.
Раиса не любила романсы, а оттого с огромным удовольствием передразнивала свою хозяйку.
– Что за чушь? – возмущалась Раиса. – И так весь дом в паутине от картин и прошлогодних страданий. Устала драть уже это старое кресло. Когда уже купим что-нибудь новенькое? Из одной помойки антиквариата в другую. Эдак и самих скоро на помойку жизни выбросят.
– Успокойся, Раиса. И перестань драть это несчастное кресло. Его еще мой дед покупал. И если бы ты знала, сколько оно стоит, то тебе стало бы стыдно.
– Щас. Еще чего. Мне всего два года. А в такой обстановке я чувствую себя столетней. Я еще детей своих не нянчила, а уже к смерти готовлюсь.
– Раиса, перестань, кому сказала… – и оторвав Раису от кресла, Элеонора продолжала: – Первая встреча… Последняя встреча…
– Да в такой обстановочке более ничего в голову и не лезет. Сама одна средь пыли веков. И меня за собой тащит в небытие.
– Раиса, вон с подоконника! Не вздумай есть алоэ.
– Да кому нужен твой алоэ? Чай не петрушка. Хоть на солнышке посидеть… Свет белый увидеть. Косточки погреть. Пообижаться немного. На жизнь. На тебя, дуру талантливую. На Иннокентия, без него скучно…
– Вспомнишь и лица… Давно позабытые… – томно вытягивала Элеонора. – Вспомнишь и лица… Давно позабытые…
– Ну совсем уж тоска какая-то с самого утра. И рада бы вспомнить, да некого… – бурчала себе под нос Раиса. – Разве что вчерашний фуршет. Вот уж где повеселились так повеселились. И как там мой Иннокентий? Не удушился ли бантом? А Кока каков? Чуть не поумирали за него, а он жив оказался. Даже обидно как-то. Не самостоятельно.
Что означает «не самостоятельно», Раиса не знала. Ей просто нравилось это выражение. Вот нравилось – и всё. Она вставляла его везде, где надо и не надо. И, ко всеобщему удивлению, оно везде было к месту.
Раздался звонок телефона.
– Соскучиться не успели, а уже лица, давно позабытые, тут как тут, – не удержалась от сарказма Раиса. – Что-то раненько. Случилось что?
И действительно.
Так рано Элеоноре после премьеры звонить было не принято.
На часах было всего-навсего 9:00.
И у кого хватило на это смелости?!
– Самоубийца… – прошипела Раиса. – День обещает быть не томным.