Я остался один и сразу почувствовал, как устал. Я понял, что без ночёвки не обойдусь, но пообещал себе проехать ещё одну-две сотни миль. Я всегда с удовольствием брал попутчиков. Они помогали мне скоротать время в пути, а я помогал им добраться, куда было нужно. Второго попутчика я подобрал недалеко от Форрест Сити. Он запрыгнул на переднее сиденье и ловко закинул рюкзак назад. Я сразу понял, что парень – автостопщик со стажем.
– Я Дэйв, – протянул он руку.
– Фрэнсис, – представился я. – Я еду в Натчиточес.
– Отлично! – хлопнул в ладоши Дэйв. – Мне как раз в ту сторону. Мне нужно в Мансфилд.
– Это совсем недалеко.
– Да… Я еду навестить друга. Ну… На его могилу. Сержант Роуч. Мы вместе воевали в Ираке.
– Ты служил в Ираке? – переспросил я.
– Да. Две тысячи четвёртый, две тысячи шестой.
Два года назад.
– Ясно, – отозвался я.
Дэйву на вид было не больше двадцати двух – двадцати трёх: коротко стриженые рыжие волосы, камуфляжные штаны – я мог бы и догадаться, что он служил. На носу и на щеках у Дэйва были веснушки, а кожа была гладкой, идеально-ровного, чуть розоватого оттенка. Такая кожа бывает у младенцев – не испорченная солнцем и временем, символ чистоты и невинности. Мне доводилось крестить разных младенцев: среди них были пухлые, с перетяжками на ручках и ножках, были желтушные, были худые и сморщенные, похожие на маленьких стариков, а были новорожденные, которых можно было назвать воплощением младенчества, воплощением новой жизни, как таковой – с большими внимательными глазами и здоровой сияющей розоватой кожей. Когда я брал их на руки, то чувствовал себя так, будто держал самого младенца Иисуса.
– Роуч погиб в ноябре две тысячи пятого, – продолжал Дэйв. – Бомба попала в наш Хаммер. Осколок разорвал ему артерию на шее. Он истёк кровью… А я, как видишь, живее всех живых.
– Мне очень жаль…
– Да, брось. Всё нормально. Ты же его не знал… А у тебя что в Натчиточес? Дела?
– Можно и так сказать. Две недели назад моя сестра стала мамой, и я еду крестить малышку.
– Это здорово! Поздравляю!
– Спасибо! – улыбнулся я.
– То есть… Стоп… Подожди, ты хочешь сказать, что будешь сам её крестить? Ты, что, священник?
– Да.
– Вау! То есть… Я имею в виду, это круто! Послушай, а где же твой, как он у вас там называется… воротничок?
– Я не ношу его постоянно. В обычной жизни я выгляжу как обычный человек.