В те далекие годы моего детства люди, сломя голову, переезжали в крупные города; мы же, боюсь, входили в небольшую группку людей, кто не доверял шумным городам с их сумасшедшим ритмом жизни. Мама с папой решили переехать в небольшой – до 50 000 человек – городишко и зажить там преспокойной жизнью (сразу оговорюсь, что с этим у них не очень-то вышло: две задиристые девчонки в доме не давали родителям ни минуты покоя).
Как и в любом другом городе, в Лаундервиле были аптека, продуктовые магазины, рынок, в котором летом можно было купить свежую, еще не просохшую от утренней росы голубику, больница, отделение полиции, дом культуры (по негласному правилу его посещали только люди пенсионного возраста), библиотека, пара-тройка пыльных пабов, куда жители города ходили промочить горло после трудового дня, и старенькая школа со старенькими учителями.
На расстоянии от нашего дома, который стоял на отшибе, почти на самом краю обрыва, расположились другие жилые дома: одноэтажные, двухэтажные постройки и крохотные домики из дерева или красного кирпича – казалось, что крыша этих домов сделана из пряничной крошки, как у избушки в сказках Братьев Гримм.
Все жители Лаундервиля были, в сущности, людьми порядочными, добродушными. Они сразу же по приезду очень хорошо к нам отнеслись, проявили свойственное маленьким городкам радушие и всегда помогали нам – даже если моя мама просила их присмотреть за мной. И сам город был тихий, спокойный, здесь никогда ничего не происходило. В других городах вечно что-то взрывалось, люди погибали в автокатастрофах, теряли головы и прыгали с крыш небоскребов, везде жизнь кипела ключом, везде – но только не в Лаундервиле. Вы скажете, что там можно было помереть от скуки? Я так не считаю. И вы… вы скоро сами в этом убедитесь.
В четырнадцать лет меня всё раздражало – и в особенности ярко-рыжие, как лисья шерсть, волосы, которые я унаследовала от матери. Мои брови, ресницы, даже пушок на руках – и тот был противного морковного цвета. Отец мой наполовину шотландец, наполовину исландец, мать – коренная ирландка, и я, продукт, полученный их долгими совместными усилиями, несомненно, вобрала в себя их самые яркие черты.
– Родители всё свое свободное время тратят на младшенькую, бедняжки. Они совсем забыли, что у них есть еще одна дочь, – судачили обо мне соседки, завидев, как я, растрепанная, с обезумевшим взглядом, словно фурия, мчусь после школы домой.