– Я вижу! – воскликнула она, и толпа взорвалась восторженными воплями. Жаждущая Инна (или уже Сестра Инна?) сорвала и принялась комкать в кулаке уродливые очки. О её недавнем приступе напоминал лишь румянец на щеках.
Под одобрительный шёпот она вернулась в зал, а Глашатай вызвал из толпы следующего «добровольца». Им оказалась миниатюрная костлявая девица, которая призналась в том, что брала «откаты» за совершение сделок на предприятии, на котором работала в отделе закупок. Трюк с червями повторился, поле чего новообращённая объявила о том, что мучавший её последние шесть лет артрит (ещё одна болезнь, наличие которой не определишь на вид), исчез. Олег представил, как Глашатай «исцеляет» кого-то от импотенции и демонстрирует пастве удачный результат.
Шутка не позабавила его, как он ожидал, а лишь усилила тревогу. Глашатай продолжал расти. Олегу всё труднее становилось списать это на ошибки восприятия. Он ясно видел, как растянулась некогда свободная одежда Глашатая. Давид превращался в Голиафа.
«Если он не остановится, то порвёт её, как Халк», – подумал он и тут же себя одёрнул. Люди не вырастают до размеров игроков НБА за полчаса. И за час не вырастают. Это всё…
«Ошибки восприятия», – отрезал внутренний голос.
Девицу с артритом сменил Жаждущий Яким – бородач с пропитой физиономией, – у которого отсутствовали пальцы на левой руке. Продемонстрировав всем свой Изъян, он сознался в лжесвидетельстве на судебном процессе по делу об изнасиловании несовершеннолетней. Если это признание было бы правдиво, отметил про себя Олег, то бородач заслужил своё увечье. Ему сделалось любопытно, как выкрутится Глашатай, когда затея с исцелением инвалида провалится.
Глашатай, однако, не собирался отступать. Под удары гонга он проделал знакомые манипуляции, и – «Один для головы, другой для сердца» – запустил червей в бороду и усы Якима. Глядя на их возню в спутанных, как проволочная спираль для посуды, волосах Жаждущего, Олег понял, что никогда больше не станет есть суп с лапшой.
Через рот и нос паразиты внедрились в Якима, после чего последовал приступ дрожи, который длился дольше, чем у всходивших на амвон до него. Сектанты пришли в оживление и стали закрывать Олегу обзор. Ему пришлось подниматься на цыпочки, как зрителю на концерте поп-группы, которому впереди стоящие мешают видеть, что творится на сцене.