«Он шевельнулся», – вспомнил Юлий. «Этот «кисель» внутри шкатулки. Заворочался, как живой. Я…».
Он отбросил шкатулку. Она с треском упала на тумбочку. Юлий подумал, что сломался замок. Сейчас крышка шкатулки откинется и комок слизи, огромная свалявшаяся сопля, покатится, чавкая, по тумбочке – прямиком к нему. Подпрыгнет и шлёпнется на лицо.
Вопьётся в лицо.
– Я уронил шкатулку и поцарапал тумбочку, – произнёс Юлий. – Шкатулка цела. Но я поцарапал тумбочку.
– Что?! – воскликнула Алиса. На её лице не было ничего, кроме отвращения.
– Поцарапалчёртовутумбочку, – выдохнул Юлий.
– Ты путём ничего не можешь сделать, – отрезала она.
Сколько раз за вечер она это произнесла? Три? А за всё время их совместной жизни? Юлий собрался огрызнуться, как вдруг услышал тиканье. Опять тиканье.
И ещё щелчки.
И скрежет.
Набор ритмичных звуков, сопровождающих работу большого и сложного механизма.
Эти звуки были достаточно громкими. Юлий слишком увлекся мыслями о шкатулке и, одновременно, ссорой с женой, иначе он бы заметил их сразу, как только та села в машину. Потому что это Алиса тикала. И щёлкала. И скрежетала.
Юлий смотрел на неё и смотрел. Глаз оторвать не мог. Ушам не мог поверить.
– Гляди, куда ты едешь! – заорала Алиса. Движение её челюсти напоминало работу механизма.
Их занесло на встречную, где они едва не столкнулись с «Мицубиси Паджеро», чёрным, словно безлунная ночь на кладбище. «Мицубиси» даже не посигналил. Он пронёсся мимо, как тысячетонный метеорит, прилетевший с самого дальнего края Вселенной.
«Я не схожу с ума», – с тоской подумал Юлий. – «Это всё происходит на самом деле. Алиса тикает, как напольные часы с маятником».
– Идиот, – пробормотала Алиса, отворачиваясь к боковому окну. Когда она разговаривала, раздавались щелчки, только совсем тихие, на грани восприятия. «Наверное, височно-нижнечелюстный сустав хорошо смазан», – предположил Юлий про себя. Он пытался справиться с дрожью.
До самого дома они не проронили больше ни слова.
Дома он откупорил бутылку «Хеннеси», которую ему больше года назад преподнёс пациент в благодарность за пару коронок на резцы. Кажется, в последний раз Юлий крепко напивался ещё в студенчестве. И совершенно точно, что до сегодняшнего дня он никогда не пил в одиночку. Но ведь раньше и Алиса не жужжала и не щёлкала. Раньше от неё не пахло (пусть и едва заметно) горячим пластиком и краской.