Черт, черт, черт!!!
Оставшись одна, я обреченно всхлипнула и начала метаться по палате. Хотелось всплакнуть, чтобы хоть чуточку облегчить душу, но слезы не шли! Только дикое отрицание происходящего и беззвучные содрогания грудной клетки.
Я все-таки надела их долбаную ночнушку. Не потому что смирилась с происходящим, а потому что успела подумать и выбрать беспроигрышную позицию: «тише едешь – дальше будешь». Если все так, как говорит эта мадам, значит, мне действительно лучше с пользой провести время!
Когда матовая стена вновь зашипела, я была морально готова. Прошло достаточно времени – я успела настроиться и собраться. Что бы ни происходило, нужно быть внимательной и сохранять хладнокровие.
Однако мой бодрый настрой испарился, когда вместо ожидаемого конвоя в палату зашла…
– Мама?.. – выдохнула я растерянно.
Меня словно током изнутри ударило, так рьяно я кинулась к ней. Будто и не было никакой сильной Кристин, а только слабая девочка, которая безмерно нуждалась в защите матери!
– Тише, тише, малыш, – прозвучал ласковый голос, когда я сжала ее в своих объятиях.
Сперва я не придала значения тому, что мне в живот впивается что-то твердое. Лишь когда до сознания дошли тревожные сигналы о том, что мои объятия остались без ответа, я в недоумении отстранилась и опустила глаза.
– Что это? – выдавила, глядя на скобы, фиксирующие руки мамы спереди.
– Кристин, слушай меня внимательно. У нас мало времени!..
Коротко оглянувшись на дверь, она порывисто схватила меня за руки и потянула к кушетке.
– Тебя что… арестовали? – спросила я с паническими нотками в голосе. – Почему ты в наручниках?..
– Потому что пыталась спрятать тебя, – ровным тоном призналась она, словно не замечая мою реакцию.
– Что ты такое говоришь? – произнесла я на одном дыхании. – От чего спрятать?!
– От Праймеров, – сухо ответила мама, глядя на меня в упор. – Это их рук дело! Чертовых мутантов, которым уже давно принадлежит наш мир! Но они блокируют информацию любыми способами, чтобы в День откровения люди даже не пытались оказать сопротивление…
Ей больно было видеть мою растерянность и непонимание, но, похоже, она больше не могла молчать.
– Малыш… я узнала, что ты себе не принадлежишь сразу после первого анализа. Твоя судьба была предрешена еще в младенчестве, но я не хотела с этим мириться. Поэтому… – она запнулась и вдруг потянулась ко мне, чтобы заправить прядь непослушных волос за ухо, и с горечью прошептала: – Прости, что не смогла тебя защитить.