Есть, но сейчас не об этом.
Я раскрыл широко глаза, как бы продолжая общаться.
– Я же говорю, нет! – Еще более утвердительно прозвучал голос во мне, и точно не мой.
Все мои усилия были брошены на сопереживание слуховым галлюцинациям. Я забросил работу. Попил чая. Походил по комнате, взад и вперед. Прогулялся по улице, стараясь изображать вид вовлеченного ценителя природы. Поиграл на гитаре. Попел песни, посочинял мелодии.
Я делал все, что угодно, лишь бы не верить в свое одинокое сумасшествие.
Понятное дело, когда ты создаешь миры, то все остальное не представляет из себя какие-либо отклонения разума. Да и сама реальность становится настолько гибкой, что теряет свою первоначальную форму напрочь. Но все же, то, что происходит впервые, да так ясно и отчетливо, как этот голос из моей головы, всегда сбивает с ног. С тех самых ног, на которых идешь по своему пути. Складывается впечатление, что тебе поставили протезы, и даже не спросили, хочешь ли ты этого. Взяли, и отрезали ноги, а потом поставили чертовы ходунки.
– Я даже готов срочно отправится в мир ужаса, чтобы забыть этот голос. – Произнес я, заглушая бормотание того самого внутреннего голоса. – Пусть меня вечно жрут кошмары, но только не этот бред.
Естественно, я лукавил, что хочу ужаса. Но я не шутил на счет того, чтобы куда-нибудь сбежать.
И что случилось? Правильно, я моделировал мир ужаса, туда я и попытался сбежать, чтобы хоть как-то отвлечься. Это, как вонючие пальцы тянуть к носу. Неприлично, мерзко, но так подсознательно хочется, что автоматически и безоговорочно получается. Получается быть только с тем, что рядом, и по времени более знакомо.
– Давай, глупая машина! – Заорал я, когда творческая комната напрочь отказалась меня куда-либо перемещать.
– Прекращай вести себя, как дурак! – Произнес голос. – Только ты сам виновник того, что с тобой происходит. Хочешь быть сумасшедшим, будешь. Но если возьмешь себя в руки, то во всем разберешься.
Я постарался закрыть все отверстия на голове, и стал мерзко напевать незнакомый мне мотив. Как в плохом и глупом фильме.
– Как хочешь. – Продолжался во мне монолог. – Это высший идиотизм, заглушать самого себя.
Я прервался и замер.
– Понимаю, что ты уже и не помнишь, как себя вести с собеседником, и это тебя пугает, особенно, если твой собеседник ты сам.