После очередного падения с высоты воздушных замков Лена вновь ругала и корила себя за свою глупую, наивную доверчивость, но, успокоив свою пылкость и оставив мечты, совсем перестала надеяться на внимание Алексея Эдуардовича. Зато появилось другое чувство: она начала бояться преподавателя. Его непредсказуемость вызывала у неё страх и заставляла нервничать. Он то улыбался ей, то ругал. Лена постоянно, затаив дыхание и ловя движение каждого мускула на его красивом каменном лице, гадала, о чём он думает, когда сосредоточенно читает написанный ею очередной тест. И Хигир как-то по этому поводу сделал ей замечание.
– Елена Алексеевна, хватит сверлить меня глазами, вы меня смущаете. Что вы хотите увидеть на моём лице? Оценку? – сухо проговорил Хигир, мельком взглянув на неё и снова уставившись в тест, который она ему отдала на проверку. – Я вам сейчас и так всё расскажу. Словами.
– Извините, – смущённо сказала Лена, отводя взгляд. Но через некоторое время снова уставилась на него во все глаза.
Хигир был человеком настроения. Поначалу он вёл себя строго и сухо, но через несколько занятий смягчился. Он привык к Лене и воспринимал её как младшую сестру, ласково, но равнодушно. При ней он миловался по телефону со своими любовницами и пошло шутил. Стеснение студентки замечал только Лужнин, который иногда заглядывал к ним во время занятий. Он часто останавливал своего друга, чтобы тот не заходил слишком далеко и проявлял хоть чуточку уважения к молодой девушке.
Как Хигир и обещал, нагрузка на Лену увеличилась в два раза. Домой она приходила всё позднее и позднее, стала опаздывать не только в университет, но ещё и на работу. Начальник был очень недоволен, делал выговоры и грозился уволить, но Лена старалась как могла, понимая, что сил удерживаться на двух стульях остаётся всё меньше. Но и выбирать, собственно, не из чего: всё было крепко связано одной логической цепочкой, и звенья этой цепочки не виделось возможным разъединить – сломалось бы всё.
Надоевшая работа, тяжёлая учёба и безразличное отношение самого Хигира заставили её забыть все мечты о возлюбленном, осталась лишь горечь несбывшихся надежд.
Но как-то почти угасшие чувства всколыхнулись. В тот день Хигир был необычно весел и вёл себя естественно, не надевая маску высокомерия и строгости. Погода стояла холодная. Небо затянули низкие тучи, тяжело подгоняемые пронзительно-колким осенним ветром. Выпал первый робкий ноябрьский снег. В классе тоже было прохладно. Лена зябко куталась в свой свитер, натягивая рукава на кисти рук. Она сидела напротив Хигира и, низко склонившись над листком, отвечала на вопросы. Он сам немного замёрз и тепло спросил: