Однажды за границей, вспоминает А. В. Луначарский, в присутствии Ленина зашла речь о Щедрине. Рассказывал о нем неутомимый его популяризатор М. С. Ольминский: «Он говорил о меткости, он говорил о суровом портрете Щедрина, где он изображен закутанным в плед, о том, каким сумрачным, каким неподвижным выглядит этот человек, родивший столько смеха на земле, может быть больше, чем кто бы то ни был другой из живших на ней, не исключая Аристофана, Рабле, Свифта, Вольтера и Гоголя. А потом Михаил Степанович стал вспоминать различные ситуации, <…>, выражения Щедрина. Мы хохотали их меткости, мы изумлялись тому, в какой мере они остаются живыми. И Владимир Ильич окончил нашу беседу таким замечанием:
– Ну, Михаил Степанович, когда-то придется поручить вам оживить полностью Щедрина для масс, ставших свободными и приступающих к строительству своей собственной социалистической культуры» [Цитируется по кн. М Ольминский, Статьи о Салтыкове-Щедрине, М 1959, стр. 111]. Этот знаменательный эпизод дает возможность еще полнее понять и оценить современное значение ленинского завета «вспоминать, цитировать и растолковывать» [В. И. Ленин, Сочинения, изд. 4-е, т. 35, стр. 31—32.] Салтыкова-Щедрина, одного из величайших творцов русской демократической культуры.
Михаил Евграфович Салтыков, впоследствии избравший себе литературный псевдоним «Н. Щедрин», родился 15 (27) января 1826 года в с. Спас-Угол, Калязинского уезда, Тверской губернии.
Вся обстановка тверского поместья, семейный уклад жизни запечатлелись в памяти сатирика как безнравственные и жестокие. «Одни были развращены до мозга костей, другие придавлены до потери человеческого образа». Эта гневная формула относитесь не только к отрицаемому в корне социально политическому строю, но также и к собственной семье, которая выступила в произведениях сатирика «одной из типических форм бытового выражения» этого самого строя [С. А. Макашин, Салтыков-Щедрин Биография, т. I, изд. 2, М. 1951, стр. 26, 36—38, 53].
В конце жизненного пути, возвращаясь мыслью к ранним годам, Салтыков-Щедрин утверждал, что крепостное право по-своему сыграло громадную роль в его жизни, что оно сближало его с «подневольною массой», что, только пережив все его фазисы, он мог прийти к «полному сознательному и страстному отрицанию его».