Вот как он так умеет, предал её и ещё нагло улыбается, это первое, что пришло в голову.
– Привет дорогая!
– Привет! Хотя мы теперь оба прекрасно знаем, что я больше не твоя и не дорогая. Что ты тут делаешь? – Саша, пытаясь изобразить безразличие, старалась говорить легко и непринуждённо, немного буднично, как будто ничего и не произошло.
– Рад видеть тебя здоровой и невредимой, – Антон продолжал улыбаться и это начало раздражать. Ей было обидно, что он даже и не пытается скрыть свою радость, зачем-то дразня Сашу.
Ничего не понимая, она продолжала молчать. Ей было не понятно, к чему все эти лицемерные улыбочки и мнимая забота о ней?
– Почему ты отключила телефон, и не отвечаешь на звонки даже по ноутбуку? Почему, скажи, разве так трудно? – спрашивая, он неожиданно занервничал и сел на стул, стоящий напротив неё.
– А что, должна была?
– Я волновался, очень! Ты пропала! Не выходила на связь. И Вероника тоже нервничает…
– Понятно, я виновата, всех напугала. Вот ты и убедился, что со мной всё хорошо, теперь будь любезен, уйди! Мне некогда.
– Понимаю, ты злишься на меня, расстроена, а давай сходим попить кофе и по дороге обо всём поговорим?
Сашу окончательно разозлило это предложение.
– Ты даже до сих пор не знаешь, что я ненавижу кофе и совсем не пью его.
– Чего ты цепляешься к словам. Хорошо, пошли пить чай…
– Я тебя не держу, иди с кем хочешь и пей, что хочешь…, – и она вновь уткнулась в свои бумаги. Только этого ещё ей не хватало, но Саша затылком теперь чувствовала его дыхание, и это нервировало с каждой минутой всё больше и больше.
– Саша! – он выдержал паузу, пока она вновь не подняла на него свои глаза и не посмотрела.
– Тебе велено передать, что твоя командировка закончилась, и с этой минуты ты можешь быть абсолютно свободна, – сказал Антон неожиданно ласковым голосом. Не поверив ему, она, чтобы не нахамить, сосчитала мысленно до десяти и обратно, и когда, наконец, к ней вернулось хоть какое-то самообладание, спросила:
– Кем велено? Мне никто не звонил, – сказала она совершенно спокойно, удивившись тому, что у неё получилось разговаривать без эмоций. Но ей, тут, же пришлось делать вид, что она изучает важный документ, чтобы избежать слишком пытливого и проницательного взгляда Антона. Больше всего она сейчас боялась сломаться перед ним, боялась оказаться слабой и безвольной куклой. Боялась разрыдаться и броситься на шею. Прилагая над собой огромные усилия, внешне старалась казаться и быть спокойной, а на самом деле с такой силой сжимала под столом свои кулачки, что ногти больно впивались в нежные ладони.