Лейтенанта заботило одно: как бы не слететь с раздолбанной дороги. Он зло дернул плечом:
‒ Так и будет. На пушту и урду. Мы используем много английских слов.
Терри дрожал ‒ от перевозбуждения или испуга, а когда джип подбрасывало на ухабах, судорожно цеплялся за борта и дуги для тента.
Я выматерился и чтобы подбодрить американца, сострил:
‒ Не дрейфь! Плевать! Пуштуны не ведут переговоры, сразу палят.
Зря я это сказал. Терри завизжал и обмочился со страху.
Наконец мы выбрались из деревни, до трех оставалось четверть часа, от силы минут двадцать.
‒ Вот здесь! ‒ Усмани резко затормозил у двухэтажного обшарпанного здания с плоской крышей. В тот же миг раздалась автоматная очередь ‒ похоже, талибы засели в ложбине, в глухих зарослях кустарника. Мы вывалились из джипа, укрывшись за колесами. Я вытянул руку с футболкой Усмани, которая уже не была белоснежной, снова стал размахивать этим подобием парламентерского флага и завопил: «Раззак! На помощь! Ты нам нужен».
Это был риск, вдруг данные были неверны и талибами командовал не Раззак, но тут, как говорится, пан или пропал.
Огонь прекратился, раздался голос: ‒ Эй, вы там, выходите!
Выглянув, я увидел Раззака и еще трех боевиков. У одного американская автоматическая винтовка, остальные, включая Раззака. держали наизготовку «калашниковы». Я поднялся и на всякий случай поднял руки, в одной из которых по-прежнему держал футболку.
В Раззаке трудно было узнать прежнего дипломата. Он ссохся и согнулся. Шальвар-камиз болтался на тощей фигуре бесформенным балахоном. Лицо угрюмое, жесткое, с ввалившимися глазами.
Талибы подошли к джипу и жестами показали, чтобы Усмани и Терри выбирались из своего укрытия.
− О какой помощи ты говоришь? – спросил Раззак. – Тебя я помню. Ты русский. А это кто? Ты, я вижу, военный, − он кивнул на Усмани, − а вот ты…
− Он американец, но он не виноват, − выпалил я, − лейтенант Усмани тоже не виноват, мы приехали, чтобы не допустить катастрофы… это ловушка, провокация, никакой ракеты не будет, здесь школа, сейчас прилетит дрон, паки сводят счеты с американцами, мы должны спасти детей! Времени почти не осталось!
Нужно отдать должное Раззаку, он соображал быстро. Что-то гортанно выкрикнул, из зарослей выбежали еще несколько бойцов. Пятеро или четверо, не помню. Мы бросились к школьному зданию. Дверь была заперта, но талибы с ходу ее выломали. Подняли с кровати учителя, седобородого пуштуна, не слушая его протесты, поволокли к выходу, детей хватали в охапку, один верзила потащил сразу двоих, мальчишку и девчонку, совсем малышей, лет по шесть, восемь. Они колотили его своими ручонками по бокам и спине, не понимая, что происходит, но парень только пыхтел и, по-моему, усмехался. Малышей усадили в джип и Усмани сразу рванул в сторону деревни. Те, что постарше, побежали следом.