– Это терпит… Но, если уж ты так хочешь знать, мне на экспертизу спустили твой проект.
– Который из?
На самом деле прямо сейчас Давид не мог думать ни о чём, кроме боли, но Люба была здесь, и ему нужно было хоть как-то поддерживать разговор.
– О суррогатной секс-терапии для наших ребят. Ты правда считаешь, что это им нужно?
– Если они пострадали на работе, получили увечье или инвалидность, мешающую вести нормальную жизнь, почему нет?
– Это же… Это же банальная проституция!
Для такой образованной женщины в некоторых моментах его бывшая жёнушка оставалась ужасно тёмной.
– Ты путаешь грешное с праведным. Перед суррогатным партнёром ставится вполне конкретная цель.
– Какая же?
– Обращающиеся за терапией люди приходят не ради удовольствия. Они заново учатся близости, прикосновениям, коммуникации. Ты можешь представить, что чувствует мужик, в недавнем прошлом боец элитного спецотряда, красавец, укладывающий девок пачками, оставшись по пояс парализованным?
– Полагаю, ничего хорошего.
– Вот именно. Но им можно помочь. У меня есть понимание, как.
– А понимание того, что это слишком прогрессивная идея для нашего общества, у тебя есть, а, Давидик?
Гройсман поморщился, потому как понимание было. Он же не дурак!
– Попытаться стоит. Вдруг одобрят.
– У них на нормальную пенсию им денег нет, на реабилитацию. Физическую, заметь, реабилитацию. А ты о духовной… Ага. Держи карман шире.
– Ну, раз так – заворачивай. Накладывай визу. Что ты мне мозги компостируешь, Люб?
– Да вот интересно. У тебя тоже проблемы были? Ну, после ранения… Ты поэтому ко мне охладел?
– Люб, ты сейчас спрашиваешь, не стал ли я импотентом?
– Нет! Я же знаю, что не стал… У нас было. Несколько раз, но всё же…
– Меня то ранение лишило профессии. На фоне этого потери потенции я бы даже не заметил. Правда… Но, насколько я могу судить, этого не произошло.
– Но твои шрамы…
– Шрамы украшают мужчину.
– Или добавляют комплексов.
– Не в моем случае, Люб. Если честно, я даже не понимаю, как так вышло, что мы это обсуждаем, – Гройсман натянуто улыбнулся.
– Не спрашивай, может, это мне нужно было…
– Что?
– Избавиться от чувства вины.
– Ты себя в чём-то винила?
– Хм… Как сказать? Я думала, может, как-то не так отреагировала, когда впервые увидела твою ногу и этим тебя ранила…
Это было так похоже на Любу, что Давид едва не рассмеялся. Надо заметить, в тот раз, о котором Любка упомянула, её реакция и впрямь оставляла желать лучшего. Он потом часто вспоминал её глаза… Мелькнувший в них калейдоскоп эмоций. Ужас, брезгливость, панику… Будь он не таким толстокожим, это и впрямь могло бы стать для него ударом.