– Я даже не помню, умирала ли вообще, домин де Торес, – в тоне голоса нежити послышались язвительные нотки. Вот бабы: только очухалась, а ни спасибо, ни здрасти, ни в ноги бухнуться, а только претензии выкатывать да в его силе сомневаться!
Упокоить бы её, да нужна, шельма! А с такими новоприобретёнными навыками, как чёрные заклятья, кажется, он напал на след того, кого так долго искал!
Нет, раз Создатель привёл его к этой могиле, указал путь, надо ему следовать.
– Теперь точно молчи! – бросил он через плечо и постучал трижды в покосившуюся, тёмную от времени деревянную дверь. – Тадеуш, не надо ли свежих червей для завтрашней рыбалки? Я тут банку накопал.
За дверью сразу послышалась возня, щёлкнул затвор, и в узкую щёлку высунулся толстый красный нос его приятеля. Скупщика краденых артефактов и владельца приюта для тёмных, во всех смыслах, личностей.
– Кто там? – дребезжащий стариковский голос не мог обмануть Салбатора.
– Открывай, Тадеуш. Прежних друзей не узнаёшь? Койки нужны да совет!
За дверью всё стихло, Тадеуш носа не прятал, но Салбатор чувствовал, как старый охотник на нечисть разглядывает ту, что стоит у него за спиной. Чует, плут, хотя темно на крыльце, как в камере инквизитора.
– Две койки? – спросил, шамкая и посмеиваясь, хозяин, но дверь открыл и впустил гостей. – Плата вперёд, Сальбатор де Торес. Тройная. За тебя одного. А за неё – ещё две доли.
Спорить была охота, но время поджимало. Чёрные ведьмы подолгу нигде не задерживаются. А ведьмаки и подавно. Нагнать надо убивца девушек и наказать, чтобы на честных людей тень его вины не падала. Мешает дела вести.
Когда-то он, Салбатор де Торес, купался в лучах славы, но теперь предпочитал полутень.
Тадеуш провёл их по пустынному коридору в комнаты наверху. И одёжку нечисти справил вполне сносную.
– Ну, как я выгляжу? А здесь точно нет зеркала? – нечисть засыпала его вопросами и всё крутилась, как дивчина в первый раз на ярмарке.
– Хорошо. Только волосы заколи, чтобы внимания не привлекать, – сурово ответил он, едва удостоив её взглядом.
А смотрел Салбатор, хоть и против воли, на белое, уже несвежее платье нечисти, валявшееся на полу грязной тряпкой. Когда-то в таком же была его Катаржина, стояла в церкви, держа букет полевых лютиков и ромашек.
Они давали друг другу клятву, как на дальней скамье он заметил тень Чёрной ведьмы, убитой им несколько месяцев назад.