– Неси свою рубашку, Хагал, – громким шепотом сказала Ланетта, неистово подмигивая обоими глазами по очереди. – Эти разглагольствования затянутся надолго.
Мартин принес рубашку, а за это время Генрих успел сходить во двор за водой и сесть к столу.
– Может, всё же накинуть на пюре иллюзию? – задумчиво спросила Ланетта, держа кастрюлю на вытянутых руках.
Генрих, плотно поджав губы, жестом сурового тирана простер руку к двери.
– Нет, дорогая. Ты испортила пюре, позволила завестись в нём плесени… Теперь ты должна искупить свою вину и самостоятельно вынести эту гадость на помойку!
– Деспот! – возмутилась Ланетта.
Мартин хмыкнул.
– Слышали анекдот про рассеянного мага разума? Который сливал остатки эликсиров в супницу и ставил в холодильный шкаф?
– Нет, – ответил Генрих. – Рассказывай. Только без лишних подробностей. А то такое чувство, что ты читаешь протокол, а не шутишь.
– Открыл он холодильный шкаф, а из супницы на него глядят глаза и щупальца высовываются… Это я к чему: мало ли что вывелось бы из вашей плесени?
– Предатель, – прошипела Ланетта и покинула комнату, всё так же неся кастрюлю на вытянутых руках.
– А чем анекдот-то закончился? – спросил Генрих – Я так и не понял, где смеяться.
Мартин покаянно развел руками, в которых были зажаты рубашка и иголка с ниткой.
– А вот этого я не помню. Кажется, маг сказал: «Извините за беспокойство». И закрыл крышку холодильного ящика.
Вернулась Ланетта, всё такая же обиженная, но за рубашку взялась, залив злополучную кастрюлю водой.
– Магия магией, иллюзии иллюзиями, – наставительно произнесла она, всовывая нитку в иголку. – А с простыми, материальными предметами ничто не сравнится!
* * *
Мартина пригласили в так называемую «ханьскую» гостиную. Мода на Айзакан, на вещи из-за хребта, никак не проходила. Здесь журчал небольшой водопад в углу у высокого окна, задернутого полупрозрачной шелковой тканью, держащейся на бамбуковых рейках. В водопаде вода была явно зациклена магами из дома Грозы, и из бассейна возвращалась на поросшую карликовыми соснами скалу. По выложенному самоцветными камнями дну сновали золотистые рыбки. Белые стены были украшены акварельными рисунками в простых рамках. Мартина заинтересовал один из них: серое небо, черное солнце, листья хороводом… В комнате было две двери. Через одну из них Мартин вошел из коридора, она была самой обычной, другая, полупрозрачная, из рисовой бумаги, раздвижная, вела в смежную комнату. Он подошел к ней и услышал обрывки разговора, возможно, не предназначавшегося для чужих ушей.