– А кто ж этого не хочет? – спросил Миша. – Тот же Михаил вряд ли отказался бы жить до старости. Но вот не дали.
– У него ж была возможность, – заспорила Стася. – А он заупрямился.
– Они ж требовали невозможного. Нет, не в смысле вообще невозможно – всегда были те, кто отрекался, прогибался, – а невозможного для него.
– О чём и речь. Не смог переступить через свою гордость.
– А надо ли через неё переступать?
"Иногда надо, чтобы выжить" – подумала Стася, но вслух не сказала. А то Миша опять начнёт спорить.
Покинув Третьяковскую галерею, решили, по настоянию Миши, повидать другого мученика за свои убеждения, которому посчастливилось-таки дожить до старости и который одно время жил в Нижнем Новгороде (тогда город назывался Горьким).
– В музей Сахарова? Да, поехали.
Снова метро, остановки, несколько метров пешком – и вот они оба в зелёном дворике с высоким крылечком здания.
Внутри на стендах были размещены страницы биографии известного академика и диссидента. Было там и про его жизнь в ссылке (повезло ещё, что заместо Сибири в Горький отправили).
– А у вас там тоже, наверное, музей есть? – поинтересовалась Стася.
– Да, как раз в том доме, где жил Сахаров.
– Сломал он себе карьеру своим диссидентством.
– Ну, не совсем, – возразил Миша. – Он же потом в политику пошёл, был депутатом.
– Он мог и без этого в политику пойти. Тогда бы его уважали как академика и преданного партии гражданина. А так захлопывали.
– Захлопать – это не то же самое, что прихлопнуть.
– Логично. Но всё равно неприятно.
Стасе вдруг вспомнился отрывок из Мишиного письма. Тогда её рассказ, который она старательно писала два месяца, подчас жертвуя сном и пропуская приёмы пищи, раскритиковали нещадно и, что страшней всего, не приняли. И Миша, желая её утешить, поспешил заверить её, что в жизни есть вещи и пострашнее. Неприятности, писал он, бывают трёх видов: когда просто неприятно (это обычные бытовые неурядицы типа сгоревшего чайника, неудавшейся встречи, простуды и т.п.), когда очень неприятно (это уже потери более серьёзные типа сгоревшего дома), и когда смертельно неприятно (то есть, когда уже совсем убили). Ну, а если не случилось смертельной неприятности, жизнь непременно наладится, и всё будет хорошо. Главное – не сдаваться, не вешать нос.
Прежде чем распрощаться до завтра, они проехали ещё несколько остановок на метро и прошли ещё до дома, где жила Стася.