Иногда он ни с того ни с сего начинал плакать. Сжимал кулаки, словно хотел раздавить побрякушки в труху. Тогда-то Бадаль поняла, что и Сэддик не знает, зачем они нужны. Бросать их он, однако, тоже не хотел. Этот мешок его убьет.
Она представила, как Сэддик – брат, о котором она всегда мечтала, – падает. Падает на колени, путается руками в рукавах, ударяется лицом о землю. Хочет подняться, но не может. А мухи слетаются к нему, пока полностью не закрывают от взгляда, превращая его в копошащуюся темноту.
Они поглотят последний вздох Сэддика. Выпьют последние слезы из глаз, которые совсем недавно еще видели. Проникнут в раскрытый рот, высушат его, будто паучью нору. А потом разлетятся в поисках нового сладкого источника жизни. На их место хлынут бабочки, которые сдерут с Сэддика кожу, пока не останется только скелет с мешком.
Сэддика не станет. Счастливый Сэддик, спокойный Сэддик призраком будет смотреть на свой мешок. И у меня будут слова на этот случай – на случай его ухода. Я встану над ним и, глядя на крылья, шелестящие подобно листве на ветру, в последний раз попытаюсь понять, что же это за мешок – мешок, который его убил.
И у меня не получится. Слова иссякнут. Ослабнут. Песня без смысла – все, что я смогу дать своему брату Сэддику.
Когда это время наступит, я пойму, что мне тоже пора умирать. Пойму, что пора опустить руки.
И она запела. Песню со смыслом – мощнейшую из всех.
Им оставался день, самое большее – два.
Этого ли я хотела? Всякое путешествие должно заканчиваться. Здесь нет ничего, кроме конца. Ни одного нового начала. Здесь у меня остались только когти.
– Бадаль. – Ее имя прозвучало тихо, словно ткань прошелестела.
– Рутт?
– Я больше не могу.
– Ты же Рутт, глава Змейки. А Ноша – ее язык.
– Нет, я не могу. Я ослеп.
Бадаль подошла к нему, всмотрелась в состарившееся лицо.
– Они просто распухли. Закрылись, Рутт. Глаза так защищаются.
– Но я не вижу.
– Здесь не на что смотреть.
– Я не могу вести вас за собой.
– Кроме тебя, некому.
– Бадаль…
– Просто иди, Рутт. Путь чист, даже камней не осталось. Насколько мне хватает глаз, кругом чисто.
Рутт всхлипнул, и в рот тут же налетели мухи. Он согнулся пополам, задыхаясь и кашляя. Бадаль едва успела поддержать его. Рутт выпрямился, не выпуская из рук Ношу. Было слышно, как они оба хнычут.