Каллор вытащил из-под плаща потрепанную тряпичную куклу и бросил к подножию трона.
За это время слухи о госте дошли до самых дальних уголков цитадели: в дверях, шагах в двадцати позади Каллора стояла дочь Серап – мать твоего отца.
Знал ли Каллор, что она рядом и что она слышит? Изменило бы это хоть что-то?
– Она делала куколку для своей дочери и забрала с собой, убегая, – сказал Каллор. – Незаконченную. Тогда это был всего лишь кусочек ткани и комок шерсти. Таким он и оставался все те столетия, которые я знал и любил ее. Полагаю, – добавил он, – она нашла ее случайно и решила, что нужно… завершить начатое. Когда я ее нашел, куколка лежала у нее на коленях, будто новорожденное дитя.
Мать Крина издала сдавленный вопль и упала на колени. Слуги сбежались к ней, чтобы поддержать.
Каллор снова улыбнулся, отстегнул меч, и тот упал на кафельный пол. Гулкое эхо прокатилось по залу.
– Я все сказал. Я убил Серап и жду от вас справедливой мести. – Верховный король сложил руки на груди и опустил голову.
Почему я вспоминаю об этом теперь, Кадагар? Конечно, трагичная история поразила нас до глубины души, но именно то, что произошло дальше, наполнило мое сердце золой.
Крин прижал пальцы к виску и, не поворачивая головы, махнул другой рукой:
– Уходи, Каллор, – еле слышно произнес он. – Просто… уходи.
И только тогда я наконец понял, что означала улыбка Верховного короля. Это была не насмешка. Это была улыбка человека, который молил о смерти.
А что мы сделали? Отвергли его мольбу.
Помню, как он подобрал меч, как повернулся спиной к трону и владыке, как покинул цитадель. Я смотрел, как он проходит мимо свиты, окружившей плачущую женщину, как остановился и посмотрел на нее.
Если он что-то и сказал, мы этого не слышали. Возможно, он произнес что-то очень тихо. А потом он просто скрылся с наших глаз.
Четыре года спустя ты поклялся, что у тебя не будет детей, что в тот день, когда ты взойдешь на престол, все лиосан станут твоими детьми. И я, наверное, тогда смеялся, не подозревая, что будет ждать нас столетия спустя. Наверное, я тогда тебя обидел, как часто невзначай делают дети.
– Возлюбленный брат.
– Да, владыка? – Апарал обернулся.
– Твои мысли витали где-то далеко. О чем ты таком думал, что сумел унестись отсюда?
Неужели в глазах Кадагара тоска? Да нет, едва ли.