, а я этот закон разрушу. Навеки!
– К’рул стремился к миру…
– Он стремился свергнуть нас! И у него получилось… Но сегодня – сегодня! – мы возьмем реванш. Сечул Лат, разве ты не согласился покончить с миром? Я сам слышал, как ты высказал свое согласие!
Я же не всерьез. Я никогда не бываю серьезен. Мое вечное проклятие.
– Что ж, Эстранн, если ты не станешь искать сердце Увечного бога, куда же ты отправишься?
– А это уже мое дело, – огрызнулся тот и стал разглядывать бледный шрам, протянувшийся по земле. – Далеко отсюда.
Он снова подошел к Сечулу.
– Маэль наконец понял, что мы совершили. Однако скажи мне, ты его видишь? Бросился ли он на нас со всей своей яростью? Нет. А Ардата? Она тоже что-то задумала. Как и Олар Этил. Старшие снова приблизились к Восхождению, снова готовы править. Еще многое предстоит сделать.
И Странник ушел. На юг.
Бежит.
Сечул Лат повернулся к Кильмандарос.
– Теперь я вижу свой дальнейший путь, мама. Рассказать тебе? Я буду бродить, одинокий и потерянный, в компании с растущим безумием. Это всего лишь видение, но очень отчетливое. Что ж, – он сухо рассмеялся, – в каждом пантеоне нужен сумасшедший паяц.
– Сын, – ответила она, – это всего лишь план.
– Ты о чем?
– О Страннике. То, что мы высвободили, нельзя подчинить. Теперь, что бы он там себе ни думал, будущее как никогда не предопределено.
– Можно ли сковать ее снова, мама?
Кильмандарос пожала плечами.
– Аномандр Рейк мертв. Другие элейнты, принимавшие участие в сковывании, тоже мертвы.
– А К’рул…
– Она сейчас у него внутри. Он ничего не может сделать. С ней будут бороться только оставшиеся элейнты. Они попытаются повергнуть ее, но Корабас давно рассталась с рассудком и поэтому будет драться до самого конца. Многие погибнут.
– Мама, прошу.
Кильмандарос вздохнула.
– Ты не останешься со мной, сынок?
– Наблюдать твою встречу с Драконусом? Пожалуй, нет.
Она кивнула.
– Драконус убьет тебя!
Ее глаза вспыхнули.
– Мой возлюбленный сын, это был всего лишь план.