– Я тебе этого не прощу, – пообещал, – дня три.
– Да хоть неделю, – сказал Рысь. – Валите уже. Через неделю спрошу, я-то все читал.
– Серьезно все?
– И перечитывал даже.
Приют, наверное, единственное в мире место, где чтение книг было чем-то вроде доблести. Сила мешает сосредотачиваться, рыжая уж точно. Рысь еще помнил, как тащил себя сквозь тексты, кусал кулак и хотел взвыть. Парни ушли, оглядываясь на него с опасливым уважением. Вот и славненько.
Он в рассеянности отхлебнул из пустой чашки – а что там было-то?.. – и пригорюнился: банкет этот несчастный… Еще же в мэрии – это пилить через весь город, и приглашение теперь паленым пахнет по кое-чьей милости, ой кто же это был. Рысь оглянулся, не смотрит ли новенькая, и символически ударил себя в скулу. С новенькой, кстати, так и так поговорить… Он поднялся и передвинул стул к кровати.
– Эй, пссст, – позвал первый, пробный раз. – Ты что, на книжку вот сейчас обиделась?
– Нет, не обиделась.
Ага, а глаза то есть просто так красные, ну ладно. Сама худая, мелкая, а злости как у взрослой. Обычно новенькие либо много плакали, либо требовали вернуть их домой, будто Рысь знал, где это, либо присоединялись к остальным – и оглянуться не успеешь, как они дружненько идут со всеми в душ и в столовой кидаются хлебом. Душа в душу! А эта вон дерется в первый день.
Это не считая того, что, если б все пошло, как должно было, никаких новеньких в Приюте не появлялось бы.
– Хочешь воды? – спросил Рысь, возвращаясь в здесь и сейчас, и новенькая, конечно, сказала:
– Не хочу.
Мелкая, острая и грустная. Как щепка.
– Щепка, – сказал Рысь, пробуя прозвище на вкус, – ты вот чего ведь?.. Ты, если будешь так швыряться силой, в один прекрасный день не встанешь просто.
– Ну и не встану. Почему это я – щепка?
– А потому что как после пожара.
До кучи она отвернулась к стенке, свернулась клубком – не трогай, мол; пришлось нависнуть над ней как придурку и потрясти. Чем глубже человек в себя уходит после потери или передачи части силы, тем муторней и дольше оправляется.
– Щепка, не спи, – он говорил и тряс ее, – спать вообще вредно.
– А вы можете отстать?
Ну и ну. Рысь не помнил даже, когда кто-то вот так совмещал наезд и робкую просьбу в одной фразе.
– Ты очень вежлива, но нет, не могу. Послушай, что скажу. Они придурки.