Я ничего не ответила, а он спросил:
– А что насчёт тебя? Чем увлекаешься ты?
– Ой, нет, – запротестовала я. – Я ещё не всё узнала о тебе. Обо мне мы и завтра побеседуем.
Моё предложение было столь же несправедливым, как и отвлекающим.
– Завтра?
Он выгнул бровь. Я ухмыльнулась.
– Завтра.
После очередного полного круга по палубе, мы остановились в задней части лайнера. Он ухмыльнулся.
– Есть место, куда я хочу отправиться.
– Так пошли, – охотно согласилась я.
Он решил указать мне на время, явно предположив, что я захочу спать. Мне действительно интересно, куда он отправится. Он рассмеялся.
– Я не могу рассказать тебе, куда хочу отправиться. Ты можешь возненавидеть мою идею.
– Не сомневаюсь.
И вновь целеустремлённый взгляд. Он отвернулся и устремил взгляд на корму лайнера. Я шла за ним, пока он вёл меня на второй этаж по узкому коридору перед большой площадкой. В главном зале было мрачно, тусклый свет исходил только от рождественской ели размером в двадцать с лишним метров, стоявшей в центре комнаты. В комнате было тихо и пусто. Он вёл меня в картинную галерею. Света из главного зала было предостаточно, чтобы сосредоточиться на картинах.
– Масляные картины – мой любимый вид живописи, – он сглотнул и оглядел комнату.
Наверное, он не знал, с чего начать. Я стояла возле него, пока он восхищался каждым произведением искусства. От Ниагарского водопада в центре Анд до Церкви Фредерика Эдвина.
– Церковь вышла блестящей, – вздохнул он. – Он смог подняться со своим наставником, Томасом Коулом, на новый уровень. Мне нравится, как прекрасно он изобразил духовную и физическую красоту американского пейзажа. Используя игру света и тени в своих картинах – просто фантастика.
Он посмотрел на одну из работ известного художника, с надписью “Сумерки в пустыне”, и переходы красного с оранжевым, переходящие в блестящий свет.
– Иногда мне хочется самому окунуться в чернила и писать картины самому – погрузиться в этот мир. Хотя я вообще не вижу его.
– Тогда живи в нём, – сказала я.
Мои слова его явно удивили.
– Очевидно, это только картина… – начал он, но я перебила его.
– Это не просто картина. Он не рисовал что-то воображаемое. Ему пришлось испытать то, что на этом… – я склонила голову. – …кровавом полотне.
Я скорчилась, будто мне больно, и он не удержался от вздоха.