– Я сейчас приду любимая, – ссаживая с коленок Женю говорит кабан и направляется за мной.
– Ну-у-у! Ты куда? – обиженно, смотря вслед возлюбленному вопит она.
Мы выходим. На его лице какое-то сосредоточение. Я не понимаю с чем оно связанно.
– Сережа звонил! – пытаясь пробудить Данила, громко говорю я. – Он нашел хату где-то в Черняге. Даже еще дальше. Далеко очень. Мы с ним подумали и решили, что самым лучшим вариантом будет все устроить здесь. Как ты на это смотришь?
– Нормально думаю! Отлично! Только надо у Женьки спросить.
– Да. Я тоже так решил. Поэтому, собственно тебя и позвал. Ты уж подумай, как сделать.
Я вижу, как его лицо расслабляется:
– А-а-а… Да, все нормально будет.
– Давай! Просто думаю, сейчас уже все в пути. И будет херово если, все полетит. Да?
Данил мне кивает. Он чуть приоткрывает дверь и кричит куда-то в сторону сквозь меня:
– Женечка-а-а! Же-е-нь! Женька-а-а!
Я думаю, что мне нужно оставить их наедине. Мне ничего не приходит в голову, кроме как сходить покурить. Я шарю в карманах, но сигарет не обнаруживаю. В тот же момент вспоминаю, что в последний раз видел их у Маши-утки. У нее большие силиконовые губы, накрашенные яркой помадой, цветом, близким к красному. Которыми она перепачкала все стаканы. Начинаю злиться на весь собравшийся женский пол.
– Дай сигарету… Мои эта сука, утка стащила, – говорю я и толкаю Данила в бок.
– Маша что-ль, – смеется. – Да она нормальная. На-а-а держи.
Он протягивает мне пачку кубинских. От этого у меня сама по себе кривится и удивляется морда, которая больше чем Parlament увидеть не ожидала. Он видит это и улыбается. Я даже завидую!
– Прикинь у ее папика здесь их целый склад, – взгянув, не идет ли кобылица тихо начал он, – табачный завод под Воронежом. Я как сказал, что у меня сигареты кончились, она сразу мне четыре принесла. Бери не жалко…
Тут взлетает Женя и приземляется попой на руки Данилу:
– Малы-ы-ш-ыш!
Я быстро прячу пачку, довольный от приобретения. А кабан от веса прилетевшего счастья стукается головой об стену. Потом болезненно терпит с гримасой, на которой написано: «Ну ты кабыла»!
Я прохожу мимо влюбленного быдла и чувствую, что вроде уже чем-то воняет. В то же время радуюсь, что ухожу неповрежденный, сытый, с пачкой сигарет, вкус которых уже чувствую на губах. На кухне замечаю, какую-то тоску в глазах Алины, словно, обиженных на весь мир. Я отворачиваюсь и иду на балкон. В себе чувствую пустоту. Про себя говорю ей: «Тебе никто не поможет, прыгай с балкона – не мучайся»!