После проверки личности нас четверых провели коротким коридором к корабельному лифту и подняли, на сколько я могла судить, на верхнюю палубу. Я ожидала всего, чего угодно. Но того, что за распахнувшимися створками лифта окажется огромное помещение наподобие земного актового зала, я не ожидала.
На первый взгляд тут царил хаос. Существа беспорядочно перемещались с места на место, общались между собой, что-то пили и жевали. Далеко не сразу я поняла, что такой кажущийся беспорядок из-за того, что свободное пространство было непосредственно перед лифтом. Дальше помещение занимали стройные ряды каких-то странных кушеток. А под дальней стеной было не то возвышение, не то стеклянный шкаф, над которым помещался огромный обзорный экран.
На все это я вытаращилась в немом восторге, застыв едва ли не на пороге лифта. Все, начиная от помещения и мебели и заканчивая живыми существами, было таким чуждым, непривычным, но таким необъяснимо притягательным, что я забыла, как дышать. Очнулась от прилетевшего в спину нехилого толчка и злобного бормотания одного из шурфов на всеобщем:
– Идиотка, чего рот разинула? Гнус инопланетный!
Я буквально задохнулась от обиды, но высказаться не рискнула, так как не была уверена в том, что правильно перевела. Я, конечно, за три месяца выучила очень много. Но ни звуковых, ни видеозаписей на всеобщем у меня не было. И поправить меня тоже было некому. Поэтому в правильности своих знаний, особенно в области оскорблений, я сомневалась.
Все сомнения развеялись, стоило только взглянуть на сопровождающего нас мужчину в форме с эмблемой Звездной Академии. Инопланетник неопознанной мною расы с осуждением смотрел на наглого шурфа. А потом и вовсе произнес прохладным, чуть шипящим голосом:
– Абитуриент! Ваше поведение недостойно курсанта Звездной Академии. Об этом инциденте будет доложено командованию.
Шурф скривился. Его щеки стали коричневыми от прилившей к ним краски стыда. Во всяком случае, я надеюсь, что это был не гнев. Начинать свой путь курсанта с конфликта мне не хотелось. И, прежде, чем успела задуматься над тем, что делаю, я выпалила:
– Прошу прощения! Боюсь, что тут есть и доля моей вины. Меня так поразило увиденное, что я позабыла о том, что я не одна. И что мне необходимо отойти в сторону и освободить дорогу.