Больше ее никто из родственников не навещал. Может быть, она была не нужна, а может быть, их и не было. Но Иван, тоже выросший в детском доме, не имел возможности хоть как-то разместить и воспитывать сестренку. Не в охотничьем же чуме жить девочке…
А вскоре он был призван в армию.
Вероника росла детдомовкой, где молодая воспитательница Марфа Вениаминовна, приветливая и заботливая, старалась делать все для того, чтобы ее детки не чувствовали себя брошенными на произвол судьбы.
Девочка помнила, что самым близким ей человеком был дядя Ваня, который не иначе как приходился ей отцом. Давно уже не было рядом дяди Вани, который далеко служил в какой-то армии. А в четыре года с ней произошел случай необычайный, который никто не мог хоть как-то объяснить.
В тот день дети по обыкновению играли на площадке, отгороженной от поселковой территории забором. Вдруг, откуда ни возьмись, на площадке появился волк, который вел себя вполне мирно. Испугавшись, дети с криками бросились к Марфе Вениаминовне, находившейся на лавке под грибком, и на площадке осталась только Вероничка, одна наедине с волком.
Волк стоял перед девочкой, но не подходил вплотную, лишь во взгляде чудилось что-то родное, близкое и сокровенное, такое, чего ей не приходилось видеть за всю свою короткую жизнь. От этого проникновенного взгляда Веронике было тепло и хорошо. А еще ей показалось, что волк улыбается!
И девочка непроизвольно пошла навстречу приветливому взгляду и доброжелательной улыбке. Пошла, несмотря на отчаянные призывы Марфы Вениаминовны спасаться и немедленно бежать от волка. Собственно, Вероника даже не принимала такое смелое решение, просто ноги сами повели ее к этому громадному и мощному, но и одновременно доброму зверю. Они стояли совсем рядом, голова к голове, только волчья голова была выше, и девочке надо было дотянуться рукой, чтобы погладить ее.
Волк опустил голову, и Вероничка в каком-то необыкновенном воодушевлении гладила это сильное и смирное животное, ощущая тонкой кожицей ладошки прямые и жесткие волчьи волосы, а сама, не отрываясь, смотрела в бездонные черные глаза, поглощенная их необъяснимой лаской – той лаской, которой была лишена с первых дней рождения.
А на площадке поднялась паника, и крики детей и воспитательницы нарушали единение сблизившихся душ волчицы – а это была, конечно, она – и вскормленной ею девочки. На шум поспешил завхоз с собакой на поводке, рвавшейся в безудержном лае и стремлении навести должный порядок на вверенной территории.