Следовало бы молчать и дальше, но правда вырвалась наружу. Венди не смогла удержаться, когда Джон взвалил на плечи всю тяжесть мира, а у Майкла в глазах поселились призраки войны. Дядя уехал, когда возраст позволил Джону в самом деле стать главой дома, и Венди хотела просто напомнить братьям о счастливых деньках – так она думала. Только вот она кричала вместо того, чтобы спокойно поговорить. Она ругалась, требовала, чтобы с ней соглашались, не слушала возражений. Чем больше ей противились, тем громче она орала. И так, пока уже не могла остановиться, пока разговор не стал невозможен.
Ярость стала привычной, а Неверленд превратился в способ защиты. Чем сильнее братья пытались вернуть её в реальность, тем глубже она пряталась в их общее прошлое, укрывалась от их попыток всё отрицать, спасая сам Неверленд, и чем больше они забывали, тем чётче помнила она. Нет уж, Джон мог бы с тем же успехом попросить её отрезать руку или ногу: забвение было бы равносильно ампутации. Она не хотела и не могла отринуть Неверленд. Даже сейчас.
Венди замирает: по дорожке к ним идёт доктор Харрингтон, одетый, как обычно, с иголочки. Невозможно отвести взгляд от его начищенных туфель: девушка даже дышит в такт его шагам. Белая щебёнка хрустит под ногами, качается цепочка часов, поблескивая на солнце. Венди изо всех сил старается не встречаться взглядом с человеком, который запрёт её в клетке бог знает на сколько.
Шаги стихают, но она не поднимает головы. Рядом со сверкающими туфлями доктора Харрингтона появляются ещё одни, потёртые, попроще на вид – того мужчины в белой форме. Он стоит за плечом доктора, и в этом видится некая угроза, так что Венди помимо воли смотрит на них. Доктор оказывается на голову ниже этого человека, какого-то квадратного, с широкими плечами и аккуратной короткой стрижкой. Интересно, почему он не на войне.
На нагрудном кармане вышито имя: Джеймисон. Он замечает, что она разглядывает его, и кривит губы в уродливой усмешке. Венди вздрагивает. Становится ещё страшнее. Она ничего не сделала этому человеку, но Джеймисон как будто хочет навредить ей. Такие, как он, встречались в Неверленде – задиры, которые хвостом ходили за Питером, но он всегда держал их в узде и занимал играми. Джеймисон только и ждёт, чтобы надеть на неё намордник и посадить на цепь, как дикое животное. Для него она как строптивая лошадь, которую надо сломить, чтобы не артачилась.